Осенние перелеты (сборник)

Ленька тоже прислушался. Гибнущий в южном море корабль вообразить легко, и картина выходит красивая. Можно даже уловить запах бананов и ананасов, которые в трюме.

Но характер! Характер у Леньки был поперечный и гордый.

– Нет, не корабль, – сказал он. – Это в Сахаре, наверное, люди от жажды мучаются. Когда корабль, тогда SOS кричат. «Спасите наши души»… – Опровергнув таким авторитетным способом Наташкино заявление, Ленька добавил с досадой: – Ух, Наташка. Ух, враг, говорю – не мешай читать. Он как раз отрывается… – Ленька двинул кулаком снизу вверх, шумно выдохнул, еще раз двинул, но уже сверху вниз и углубился в КНИГУ, в том месте, где наш разведчик, переодетый в красивую женщину, сокрушительным апперкотом сваливает обнаглевшего гангстера Гориллу Дуду. Такие места Ленька прочитывал по два раза.

– Я – «Кристалл». Вызываю РУН-семьсот. Под нашей станцией разорвало льдину. Льды лопаются и расходятся во всех направлениях, – громко произнесло радио. – Высылайте самолет для эвакуации…

Засвистали, завыли помехи. Ленька, отшвырнув книжку и оттолкнув сестренку, подскочил к приемнику. Принялся ручку настройки крутить.

Ленька и Наташка отлично знали, что сообщение, адресованное РУН-700, а именно – Главному полярному управлению, уже принято во всех пунктах недремлющими радистами, им же, малолеткам, остается только одно – мучиться, ожидая дальнейших событий.

Скучно? Что поделаешь? Не напрасно ребят называют цветами. Цветы, как известно, стадия в развитии хоть и красивая, но промежуточная, так сказать – ожидающая.

А вообще, в реальности. Ленька и Наташка ребята румяные, упитанные, против насморка закаленные, глаза имеют серые с голубизной, брови малоприметные, носы любопытные, одинаково вздернутые.

Ленька ручку настройки крутил. Приемник в нужном месте молчал. Зато Ленькин нос, лишенный контроля и управления, сопел, шмыгал и морщился. Ленька подкрадывался к радиоволне, затаив дыхание, сдвигая настройку, может быть, только на волосок. Вот-вот ухватит. Но…

Широко отворив двери, в комнату вошел директор школы-интерната Петр Савельевич. Следом за ним щуплый мальчишка – в одной руке широкий плоский предмет, завернутый в бумагу и перевязанный, в другой – чемодан.

– Соколовы, это ваш новый товарищ, Коля Чембарцев. – Директор посмотрел на Леньку и Наташку поверх очков, как старики и старухи смотрят на внуков. Потом он поправил очки, приосанился, голос его стал командирским: – Я сказал – наш новый товарищ. Задача ясна, Соколовы?

– У меня времени нет, – пробурчал Ленька. – Мне в кружок надо. Сначала в хор, потом в умелые руки. И еще на радиосеанс…

– Соколовы, повторяю – ваш новый товарищ. Со всеми вытекающими. Задача ясна, Соколовы? Ленька вздохнул.

– Ясно… Петр Савельевич, мне еще тропики поливать… Наташка сунулась в разговор:

– А у девочек товарищей не бывает. У девочек только друзья и подруги детства.

Новый мальчишка положил на кровать упакованный предмет, а также чемодан, потряс плечами, повихлялся немного и закатил глаза.

– Я и подругой детства могу.

– Ты? – спросил Ленька.

– Я. Я из Одессы.

Дверь отворилась. В комнату впорхнула ученица девятого класса – хорошенькая Ниночка Вострецова.

– Петр Савельевич, извините, вас в учительской ожидают. Все педагоги уже там собрались и курят. Попросили: «Ниночка, сбегай».

Директор заторопился. Сказал Коле:

– Извини, я спешу. Соколовы тебе все покажут.

И ушел.

Ниночка Вострецова поправила перед зеркалом волосы. Стала в красивую позу и запела с заграничным акцентом:

«Четвертый день пурга качается над Диксоном, но только ты об этом лучше песню расспроси…»

Была Ниночка похожа на птицу с яркими короткими перьями, которая не умеет ни летать, ни плавать, зато любуется собой в каждой лужице. Нужно сказать, что уже в седьмом классе ребята перестают походить на растения, беззаботно и удивленно торчащие из земли, они похожи на птиц: гусей и уток, павлинов и трясогузок и прочих пернатых, исключая орлов.

– На полярной станции у Воронина острова льды разорвало, а ты перед зеркалом изгибаешься, – сказала Наташка.

– Что?

– А то, что не изгибайся.

– А я тебя за ухо. Ты как со старшими разговариваешь?

– И не командуй, ты не наш шеф. У нас Нитка шеф! А ты нам никто.

Ниночка окатила Наташку, Леньку и Колю презрительным взглядом, холодным, как ледовитое море. Запела: «Четвертый день пурга качается над Диксоном…» – и пошла из комнаты прочь. С порога она успела сказать:

– Подумаешь, Нитка. Она очки носит, потому что у нее глаза – поросячьи.

– Певица! – закричала Наташка. – Кукла с закрывающимися глазами!

Высунув голову в коридор, Наташка высказала вслед Ниночке Вострецовой множество громких и разнообразных слов, из которых следовало, что некая Нитка в тысячу раз красивее и умнее Ниночки – не торчит целый день и клубе, учится только на «хорошо» и «отлично».

Ленька в этот скандал не вмешивался.

– Ты одессит? – спросил он. Коля ответил: