Осенние перелеты (сборник)

Можно было еще заглянуть в теплицу, где круглый год произрастают свежие огурцы, редиска, салат и аккуратно-красные помидоры, в кабинет автодела, где стоит разобранная на основные узлы машина ГАЗ-69; в кабинет иностранного языка с прозрачными кабинами и наушниками, где крутились бобины магнитофонов с записями самого чистого произношения, где можно было посмотреть фильм, предположим, об Англии с комментариями на чистейшем английском языке. Можно было увидеть многое другое, что приготовили ребятам взрослые люди для их умственного, духовного и физического развития в трудных условиях Крайнего Севера… Но ребята уже входили в игровую комнату…

В игровой комнате в азартном возбуждении сидело несколько игроков.

– Играете? – сказал Ленька, войдя. – А между прочим, у Воронина острова катастрофа.

– Снимут, – спокойно ответил ему шахматист, стриженный под нулевку, и кивнул на радио. – К ним уже самолет из Архангельска пошел… И не такое слыхали, – пропел он, продвигая пешку. – И не такое у нас бывало…

Ленька почесал в голове, послушал шум помех, достал из шкафа шашки и жестом пригласил Колю к столу. Наташка вдруг сунулась:

– А что это – чувство юмора? – Она, видать, долго думала.

– Ты он не отвечай – вопросами замучит. – Ленька отстранил Наташку рукой. – Меня вконец извела.

– Это ты меня извел.

– Я? Ух, Наташка, ух, враг. Я тебя тресну.

– Ну, тресни! Ну, тресни! Ты только и знаешь – тресну да тресну…

– Пусть треснет, – вмешался Коля. – У кого чувство юмора, тому не страшно. У нас в Одессе силач есть, Васька Куценко. Он говорит, нас с Санькой бить неинтересно. У него сила мускулов, а у нас сила духа. Чувство юмора от силы духа зависит.

– У тебя сила духа? – спросил Ленька, прищурясь. Коля ответил спокойно:

– У меня. Давай вздохнем. Кто кого перетерпит?

– Давай, – Ленька грозно кивнул. Оглядел слабовыпуклую Колину грудь и повторил с нажимом: – Давай, давай.

Коля поставил Леньку и Наташку рядом. Хотел привлечь шахматистов, но они отмахнулись от него, не отводя взгляда от шахмат. Коля стал перед Наташкой и Ленькой.

– Приготовились, – сказал он. – Вздохнули… Ап! Все трое разом захлопнули рты. Глаза у них резко выпучились. Головы задрожали от напряжения. Лица сделались красными и всё краснели и наливались. Первой выдохнула Наташка.

– Ух, враг, голова чуть не лопнула. Коля еще немножко потаращился и подрожал, но и он выдохнул шумно и с облегчением. Ленька же все терпел.

– Ух-х, – выдохнул он наконец. – Ну, кто сильный духом?

– Я. – сказал Коля.

Свекольный цвет сбежал с Ленькиного лица в Ленькины кулаки.

– Как – ты? Я же последний выдохнул.

– Это не дух, а дыхание, – как ни в чем не бывало объяснил Коля и даже похлопал Леньку по плечу. – Дух – это несгибаемость перед невзгодами, а ты глаза выпучил, да и только.

Свекольный цвет снова стал скапливаться на Ленькиных щеках, даже на лбу, превратив Ленькины брови в две напряженные белые полоски.

– Ну, враг… Ну, ты мне ответишь… – Ленька пошевелил сухими, резиновыми от возмущения губами и вдруг повалил Колю на пол и уселся на него верхом. – За обман ответишь! Нахалист какой… – Ленька тряс лежащего Колю за грудь одной рукой, другой он сграбастал Колину бледную челку. А Коля смеялся. Визжал и просил, якобы задыхаясь от смеха:

– Не щекочись… Слышишь, не щекочись, говорю. Ой, умираю…

– Я тебя щекочу? Я тебя трясу! А сейчас тресну… Плачь – или тресну.

– Треснет, – сказал шахматист, стриженный под нулёвку. – Точно, треснет.

– Запросто, – подтвердил его партнер. И они снова углубились в шахматные лабиринты.

Внезапно отворилась дверь. В комнату вошла Антонина Стекольникова, или, попросту. Нитка. В круглых очках и с красной повязкой на рукаве.

Вы замечали, какое большое место в жизни ребят, особенно малышей, занимают понятия: НЕВЗНАЧАЙ, НЕОЖИДАННО, ВДРУГ, ВНЕЗАПНО, ПОЧЕМУ-ТО и МЫ НЕ ХОТЕЛИ?

Я знал одну девочку, которая любила залезать на фикус. Девочка была очень маленькая, с тонкими ножками, тонкими ручками и кудрявыми, легкими, как тополиный пух, волосами. Она залезала с табуретки на подоконник, с подоконника на фикус и непременно падала вместе с фикусом на пол. Прибежавшим родителям или соседям она говорила:

– Чуть не упала. Это я невзначай.

– Что невзначай? – спрашивали огорченные родители и рассерженные соседи.

– Почему-то. И само собой, – отвечала девочка. В глазах ее, в самой глубине, загоралась синяя искра и ВДРУГ превращала девочкино лицо в сплошную улыбку.

– Так нельзя, – говорили родители и соседи.

– Я больше не буду, – соглашалась девочка. Дня через два, через три, а то и на следующий день девочка снова залезала на фикус. Кем она хотела себя представить, сидя на ветке, птицей или цветком, неизвестно, но она тут же падала вместе с фикусом и опять отвечала прибежавшим родителям и соседям:

– Я невзначай… Неожиданно…

В нашем случае дверь, отворившаяся ВНЕЗАПНО, спасла Колину челку.

– Уже познакомились? – спросила Антонина Стекольникова, разглядывая барахтающихся на полу мальчишек.

– А что он, – сказал Ленька. – Все хохочет. Наташка закричала на брата: