Осенние перелеты (сборник)

Небо заволновалось, заходило, словно подул в вышине разноцветный светящийся ветер, словно полил с высоты теплый сверкающий дождь и принес с собой странную тихую музыку. От этой музыки песни с пластинок и из приемников как бы утихли. От этих небесных огней огни поселка: окна, фонари, иллюминаторы кораблей – потускнели. Будто сама земля, беспокоясь о своей ледяной Арктике, дала команду розовым южным морям, синему-синему южному небу, красным пескам, желтым пескам, густо-зеленым джунглям, лиловым тропическим орхидеям разукрасить как можно нежнее полярную ночь, чтобы люди в этой ночи не устали, не заскучали от тьмы – чтобы ждали спокойно тепла и лета.

– Смотри, смотри – чудо какое!

И Наташка сказала гордо:

– Северное сияние…

А Соколов Ленька спокойно кивнул.

С мальчиком все в порядке

– Я – РГД – четыреста сорок. «Фиалка», примите радиограмму капитану порта.

– Я – «Фиалка», вас слышу. Прием.

В радиорубку, потеснив все голоса и звуки, вошли ряды цифр. Рая быстро записывала их, и, когда уже проверяла, чтобы не исказился смысл важного шифрованного приказа, в радиорубку, широко распахнув дверь, вошли Ленька, Коля и Наташка.

– Я – «Фиалка». Вас поняла. Конец. – Рая провела рукой по глазам, словно сняла с них усталость, глянула на часы и спросила, покосившись через плечо: – А вы тут зачем? Ваш радиосеанс через полтора часа.

– Ой, туфельки-то какие, Раиса! Мама такие Нине – невестке – купила. Легкие как пушинка – на ногах невесомые… Мы отца искать пришли.

– Вы не можете поискать его в другом месте? – спросила Рая и снова провела рукой по глазам.

– Сорт семьдесят семь-четыреста пятьдесят шесть. Порт, прошу разрешения на посадку.

– Я – Порт. Посадку разрешаю, – ответил самолету аэродромный диспетчер.

Рая тут же от ребят отвернулась и закричала в микрофон, от нетерпения похлопывая рукой по столу:

– Я – «Фиалка». Вызываю борт семьдесят семь-четыреста пятьдесят шесть. Володя, Володя, я – Рая. Я сегодня дежурю.

– Привет, сестренка. – Радио засмеялось и чмокнуло.

– Может быть, «Кристалл» вертолетами снять?

– Вертолетам туда не добраться.

– Я – РУН-семьсот. Вызываю «Кристалл». Я – РУН-семьсот. Вызываю «Кристалл».

– Я – борт семьдесят семь-четыреста пятьдесят шесть. РУН-семьсот, «Кристалл» расчищает новую полосу. Велели ждать вызова. Радист расчищает вместе с другими. Я в Порту. Вылечу сразу.

– Я – РУН-семьсот. Вас понял. Вызываю «Фиалку». «Фиалка», подтвердите прибытие мальчика Коли Чембарцева. Одесса просит подтверждения.

– Я – «Фиалка». Прибытие мальчика подтверждаю. Наташка толкнула Колю к вертящейся Раиной табуретке.

– Это и есть Коля Чембарцев.

И вдруг Коля шагнул к столу, поднялся на цыпочки и закричал в микрофон, как кричат несправедливо наказанные мальчишки, с гневным подвизгом и всхлипами:

– А чего он потерялся?! Чего я тут один буду?! Я один не хочу! – Он вцепился в радистку Раю, словно она во всем виновата. – Может, я ему и не нужен?! – И заплакал навзрыд, и уткнулся в Раины колени.

Рая испуганно выключила микрофон. Так же испуганно погладила Колю по голове. И сама всхлипнула. А радио требовало от нее ответа:

– Я – РУН-семьсот. «Фиалка», «Фиалка», кто потерялся? Почему мальчик один? Почему он плачет?

Рая вытерла нос шапкой, снятой с Колиной головы, посидела чуточку, закусив нижнюю губу, и ответила этому РУНу спокойно, как подобает полярной радистке первого класса:

– Я – «Фиалка». Гидролог Чембарцев встречать сына не приехал. На наши запросы не отвечает. Сам в эфир не выходит. С мальчиком все в порядке.

– Я – РУН-семьсот. Вас понял. Ищите Чембарцева. Держите нас в курсе. Если что, придется отправить мальчика обратно.

– Как же, – сказала Рая, прикрыв микрофон ладонью. – Отец его где? А вам быстро – отправить. – И уже прежним голосом ответила в микрофон: – Я – «Фиалка». Вас поняла… – Потом она повернулась к Коле, который в этот момент представил в своем заплаканном зрении строгого начальника РУН-700 в виде седого героя в золотых широких нашивках. Представил и присмирел. – Ты радиохулиган, – сказала ему Рая. Надела на него шапку и оттолкнула от себя. – Видеть тебя не хочу. Ты понимаешь, это Москва.

Коля вдруг высунулся из своей одежды, как птенец из скворечника, утер заплаканный нос и сказал:

– Ну и что – Москва? Мы в Москве с мамой были.

– Отправят тебя обратно в Одессу.

– И пусть отправляют. У меня там все остались: и Санька, и ребята, и воспитательница. А здесь никого.

Ленька стоял, в пол глядел. Наташка тоже глядела в пол, но тут она сделала быстрый шажок вперед и набросилась на Колю с кулаками.

– Как это у тебя тут нет никого? А мы? А мы тебе что – никто? Никто, да?

Рая сжала руками свою красиво причесанную голову.

– Я – «Тибет», я – «Тибет», ответьте, что делать с «Сахаром»? – спросило радио.

– Съешьте ваш сахар с чаем! – выкрикнула Рая в микрофон.

Радиостанция поперхнулась.

– «Фиалка», что с вами? Речь идет о живом человеке.