Осенние расследования

– Тринадцать, – быстро подсчитала я. – С тех пор как с тебя сняли обвинение в убийстве и вы с мамой уехали, порвав все связи…

– Тише! – Сева шикнул и снова оглядел пассажиров, теперь уже с беспокойством. – Мы порвали не все связи, только некоторые.

– С теми, кто знал, что тебя дважды арестовывали и чуть не посадили, – понятливо кивнула я. – То есть со мной, Алкой, Зямой, Денисом, ребятами из агентства…

– Кстати, как вы все поживаете? – Сева перебил меня, пытаясь вернуть разговор в русло светской беседы.

Я не стала этому противиться. Ясно же: не хочется человеку вспоминать, как он чуть не угодил за решетку.

– Зяма с Алкой поженились и растят сына. Денис уже майор. Агентство все еще работает и преуспевает, Бронич даже регулярно повышает нам зарплату. Меня особо ценит, вот, даже дал внеочередной отпуск, – похвасталась я.

Когда-то мы с Полонским вместе работали в рекламном агентстве МБС и были коллегами-конкурентами.

– Ты ценный выскооплачиваемый специалист, я очень рад за тебя. Но почему тогда едешь в отпуск электричкой по маршруту Петербург – лесная глушь? – Сева чутко уловил несоответствие.

Я не смогла подавить раздражение:

– А ты разве не знаешь, что такое наша полиция?

Сева покривился. О своем знакомстве с нашей полицией он хотел бы забыть.

– Майора Кулебякина сначала отпустили в отпуск, а потом вдруг отозвали из него. А мы уже все спланировали и организовали. – Я саркастически процитировала рекламу: – «Незабываемый отдых в уютном доме на берегу озера в сосновом лесу позволит вам отдохнуть душой и телом»! Хорошо хоть шеф сумел договориться о замене недели на двоих декадой на одного гостя.

– Так это ваше агентство делало рекламу глэмпингу «Озерный берег»? – Сева заерзал. – Ну, мама…

– Да, кстати, а как поживает Нонна Игоревна? – Я сообразила, что нарушила правила светской беседы, не поинтересовавшись делами и здоровьем самого близкого Севе человека – его матушки.

– Прекрасно, – ответил Полонский, почему-то при этом вздохнув. – Завела себе бизнес – глэмпинг в сосновом лесу.

– «Озерный берег»?! – Я ахнула. – Ага, так вот почему ты сказал, что вы не все связи порвали. Твоя мама поддерживает отношения с нашим шефом! И значит, ты тоже едешь в этот глэмпинг?

Я почувствовала, что мое настроение улучшается.

Перспектива провести целых десять дней в лесной глуши без единой родной души меня не грела, а с Полонским, можно надеяться, будет не скучно. Сева товарищ до крайности креативный.

– Мы едем, – поправил меня креативный товарищ и приподнял крышку своей корзины. – Поздоровайся!

– Пр-ривет! Хэлло! Салют! – донеслось из плетенки.

– Да ла-адно?! – Я не поверила своим ушам. – Не может быть! Это Кортес?! Жив, курилка?

– Чему ты удивляешься? Большой ожереловый попугай Крамера живет в среднем пятнадцать-двадцать лет, а при правильном уходе – до тридцати, – просветил меня Сева, ласково щелкнув по высунувшемуся из корзины массивному клюву.

Я не усомнилась, что Полонский создал своему ожереловому попугаю лучшие условия проживания. В конце концов, именно благодаря Кортесу была распутана та детективная история с убийствами, в которых обвиняли Севу[1].

– Фоти! Фифти! – Кортес не позволил хозяину остановить счет на тридцати и продолжил повышать ставки.

– Пятьдесят лет? Так ты нас всех переживешь, – возразил попугаю Сева, впрочем, не выразив протеста. Чувствовалось, что его с питомцем связывают самые теплые отношения.

– Ты до сих пор не женился? – догадалась я.

– Нам с Кортесом и так хорошо, – отговорился тот.

– Зер-р гут! Мар-равилосо! Фельчан хао! – подтвердила птица, для убедительности повторив сказанное на разных языках.

Когда мы виделись в последний раз, попугай-полиглот выдавал фразы на пяти языках, но исключительно европейских.

– Он же вроде не знал китайского? – удивилась я.

– Учит, – лаконично ответил Сева и аккуратно закрыл корзину. – Готовимся на выход, следующая станция наша, надо успеть высадиться всего за одну минуту.

До глэмпинга мы добрались легко и быстро. Лаковые туфли щеголя Севы почти не запылились: оказалось, к озеру ведет проезжая дорога. Не асфальтированная, но щедро посыпанная чистым песочком, почти прямая и имеющая лишь пару ответвлений – даже с диагнозом «застарелый топографический кретинизм» заблудиться трудновато.

– Там детский лагерь. – Полонский мотнул головой, как спасающаяся от овода лошадь. – Летом мелких короедов автобусами завозят. В это время я тут стараюсь не появляться.

Я не без зависти посмотрела на деревянные домики за щелястым забором. Везет же каким-то мелким короедам! В их распоряжении обширный лес и настоящее озеро! Мы с братом Зямой в детстве вынуждены были довольствоваться родительской дачей в пригороде – слишком близко к цивилизации.

«Хотя вы и там умудрялись так азартно играть в индейцев на тропе войны, что обитатели местных курятников массово лысели», – с удовольствием припомнил мой внутренний голос.

В связи с упоминанием пернатых логично было поговорить о Кортесе.

– Не боишься, что твой попугай улетит в лес и станет там добычей диких зверей? – спросила я.

– Да какие тут дикие звери? – искренне удивился Сева.