Осенние расследования

– Ах, боже мой… – Нонна Игоревна схватилась за голову и закачалась, как китайский болванчик. Экзотический атласный халат к этому образу очень подходил. – У нас есть камеры наружного наблюдения. Не на территории – тут они были бы неуместны, мы же обещаем гостям покой и приватность, – а на ограде с внешней стороны. Подступы к глэмпингу просматриваются. И я уже проверила записи – Севы на них нет! Вот как пришли вы с ним вдвоем вчера, так больше и не появлялся! – Нечастная женщина беспомощно посмотрела на меня и скривила губы, явно собираясь расплакаться.

– Так, давайте без слез, они мешают думать, – довольно жестко одернула ее я. – Расскажите по порядку: когда вы обнаружили, что Сева пропал?

– Утром я пошла позвать его к столу. – Командный тон подействовал, Нонна Игоревна передумала раскисать. – Мальчик не поужинал, и я беспокоилась, у него же гастрит. Приготовила завтрак, потихоньку заглянула в его спальню…

«Какая дурная привычка – потихоньку заглядывать в спальню к взрослому сыну, – не удержавшись, отметил мой внутренний голос. – Материнская гиперопека – реально страшная вещь!»

– …а Севы нет! Даже постель не смята! – закончила Нонна Игоревна и сделала круглые глаза. Они тоже прекрасно сочетались с атласным халатом – именно такие очи размашисто рисуют своим персонажам китайские и японские мультипликаторы.

– То есть он не ложился, – заключила я. – А его телефон?

– Тоже пропал. И я звонила – вне доступа.

Я встала:

– Можно и мне заглянуть в Севину спальню? И посмотреть записи с камер наружного наблюдения? Вдруг увижу то, чего не заметили вы.

Нонна Игоревна провела для меня импровизированную экскурсию по всему дому. В данный момент обитаемых комнат в нем было три – Севина, его мамы и гостевая, в которой поселили меня.

В спальне Полонского все оказалось в полном порядке. Не похоже, что Сева покидал опочивальню в спешке. Элемент хаоса вносил только попугай, сумевший опрокинуть корзину, которая теперь лежала на боку, опасно нависая над краем стола. Кортес беспокойно возился внутри, и плетенка качалась, как на волнах.

«Туча по небу идет, бочка по морю плывет», – кстати вспомнил пушкинские строки мой внутренний голос.

Я хихикнула – округлая корзина и вправду напоминала бочку, – но представлять в роли Гвидона попугая было очень смешно. Нонна Игоревна, не поняв причины моего веселья, еще больше расстроилась и даже всхлипнула.

– Не вижу повода для беспокойства, – поспешила ее утешить я. – Судя по всему, Сева просто не ночевал у себя.

– А у кого же он тогда ночевал? – Нонна Игоревна озадаченно задумалась.

Мы осмотрели и проходную комнату с функциями холла и гостиной, и все остальные помещения, включая чердак, кладовку и скромную келью, носящую гордое звание «Вторая гостевая». Там на тумбочке теснились игрушечные звери – целый мини-зоопарк. Я вопросительно глянула на Нонну Игоревну.

– Эта комната по умолчанию Машенькина, – объяснила она.

– А Машенька у нас кто? – Я с запозданием подумала: отсутствие у Полонского законной жены не означает, что он не обзавелся ребенком.

Но оказалось, что Машенька у нас, то есть у них, – давняя подруга Нонны Игоревны. Ей под шестьдесят, и в дом у озера она приезжает погостить регулярно, обычно прихватывая с собой внука Петеньку. Для ребенка в тесной комнате сооружают подобие кровати из надувного матраса, который обычно лежит вторым на основном спальном месте.

Кроватями я особенно интересовалась, поскольку с детства помнила, что это прекрасные места для того, чтобы прятаться. Лучше них в этом плане только просторные шкафы и столы, накрытые старомодными плотными скатертями до пола. Я, разумеется, заглянула во все такие укрытия, но Полонского в них предсказуемо не обнаружила.

Не нашелся он и на записях с камер, простреливающих довольно широкие полосы вдоль забора глэмпинга. Однако просмотр видео позволил мне обнаружить в системе безопасности зияющую брешь:

– А со стороны озера камер нет! И подходы к нему не просматриваются!

– Потому что там нет забора, – кивнула Нонна Игоревна. – И было бы возмутительным нарушением приватности снимать происходящее на берегу озера, в котором некоторые гости порой купаются в первозданном виде.

– То есть голышом?

– Голышами. – Нонна Игоревна понизила голос и округлила глаза, позволив мне самой догадаться, что некоторые гости на лоне природы не только купаются, но и предаются иным занятиям, требующим первозданного вида.

– Так, может, Сева тоже купается в озере? – предположила я.

– Сейчас, в начале сентября? Вода уже холодная, а у Севочки хронический тонзиллит! – шокировалась Нонна Игоревна.

– Может, он начал моржевать, чтобы закалиться?

– Ну нет! Он даже летом не заходит в воду, если ее температура ниже двадцати пяти градусов! И плещется только у берега, потому что плохо плавает. К тому же я сразу посмотрела у озера, Севочки там нет. И Вениамин Кондратьевич его не видел, а он сидит на мостках с удочкой с пяти утра.