Осенние визиты

— Сколько времени у нее заняло исцеление?

— Секунд десять-двенадцать. Но это была не она, вторая девушка ее подняла на ноги.

— Ерунда. Посланница просто отразила в ней свою силу. Эх, как все усложняется…

— Как же ее убить?

— Побольше пуль всадить. На куски разнести. Или — лишить Силы, что всего надежнее.

— Как?

— Это уже моя проблема — понять, как. Хорошо хоть, что ушли вы. Не приведи Господь, схватили бы вас спецназовцы… Полюбуйся!

Хайретдинов прошел к столу, с грохотом выдвинул ящик, бросил перед Шедченко сложенный вчетверо бумажный лист.

— Смотри, смотри!

Николай развернул бумагу и вздрогнул.

Скупыми черно-белыми штрихами на листе был нарисован его портрет.

— Это должны были сегодня показывать по телевизору! Это должны были раздать каждому менту! А не того… дегенерата со скошенной челюстью…

Шедченко молчал.

— Засветились вы капитально, — мстительно сказал Визирь. — Знаешь, сколько мне стоил твой портрет? Ровно столько же, сколько год назад этюд Репина!

Он вырвал бумагу из рук Шедченко, подошел к камину, скомкал, швырнул в огонь.

— Расслабься, солдат… Пронесло. Я тебе показывал свою коллекцию?

— Какую? — тихо спросил Шедченко.

— Этюды мастеров. Картины собирать… пусть этим новые русские занимаются. Что в них… в завершенных, лаком залитых. А вот наброски, этюды — видеть, как хотел мастер сделать свое полотно… Это и впрямь интересно. У меня почти сотня набросков. Репин, Иванов, Шишкин, Крамской…

— Принципиально собираете русских художников? — спросил Шедченко.

— А в какой стране живу, Коля? Есть такое слово — патриотизм! — Хайретдинов отвернулся от камина. — Ладно. И на старуху бывает проруха. Не убивайся. Минус Визард — уже хорошо. И минус Кирилл, вероятно… Будешь «Хванчкару»?

Шедченко пожал плечами.

— Если честно — никогда не пробовал.

— Э… многое потерял. Тем больше получишь, — Хайретдинов склонился к столу. — Во здравие, и за упокой. Не хмурься, солдат. Пусть сгинут наши враги!

11

Кирилл не любил афоризмов. Это, наверное, глупое занятие — выдирать слова из контекста, придавать им отточенность, к которой и не стремился автор. Прикладывать сказанное совсем по другому поводу и в другое время — к сегодняшнему дню.

Плакатик над дверью вагона гласил: «Чего не следует делать, того не делай даже в мыслях. Эпиктет».

Кто такой Эпиктет, Кирилл не знал. Какой-нибудь древний грек… Оказавшись в метро он, наверное, утратил бы все свое философское спокойствие и с криком бросился бежать. Решил бы, что попал в Аид.

А вот в историю с Визитерами поверил бы, возможно. Древние боги — они любили веселые шутки с людьми.

Чего не следует делать…

— Виз. Разве можно не думать о том, о чем думать нельзя?

— Можно, — равнодушно сказал Визитер. — Я только этим и занимаюсь.

— Чем?

— Не думаю.

Кирилл невольно хихикнул.

— Кирилл, а ты уверен, что мы правильно делаем? — спросил Визитер.

— О чем ты?

— О ком. О писателе.

Он ответил не сразу.

— Не знаю. Но он же меня отпустил.

— Это мог быть ход. Понимаешь, Посланник Творчества — он хорошо предугадывает наши действия. Видит их, словно картинки. Если он все предусмотрел, то тебя специально отпустили. Чтобы мы оба пришли в ловушку.

Кирилл поежился.

— Виз, у нас есть другой выход?

— Да. Хайретдинов. Власть. Только — ему не нужны варианты. Он такой… по необходимости жестокий. Тебя бы защитил. Ему, наверное, хочется с кем-то говорить откровенно. А я для него конкурент.

— Тогда вариантов нет.

— Спасибо, — серьезно сказал Визитер. — Ну… ты все равно, помни про это.

Они ехали к Зарову и его двойнику. Весь день промотавшись по городу, придумав и отвергнув кучу планов — как подставить убийцу и женщин милиции. Можно было позвонить по «ноль-два», и назвать имена — наверное, сейчас бы такой звонок, даже от ребенка, проверили. Была лишь одна беда — если их и впрямь арестуют, если свяжут перестрелки в метро и на выставке с Кириллом Корсаковым, то и его начнут искать по-серьезному.

То, что им попадаться нельзя, понимали оба.

Не верить. Не допускать, даже в мыслях, ничего необратимого…

В вагоне вместе с ними ехала целая компания подростков. Не очень хулиганистого вида, но поглядывающая на обоих слишком пристально. И чего болтаются ночью, вроде не беспризорные… Кирилл вздохнул с облегчением, когда мальчишки вышли на Владыкино.

Странно, раньше Кирилл никогда и никого не боялся на улицах. Даже поздно вечером, даже вдалеке от дома. Наверное, потому, что он был, этот дом.

— Ты хорошо дорогу помнишь? — спросил Визитер.

— А разве ты не смог бы найти?

— Смог бы. Но только искал бы долго… не хочется.

Они понимающе переглянулись. Визитер чувствовал то же самое, что и он.

Визитер тоже боялся не только конкурентов, но и людей.

— Помнишь, мы однажды смотрели какой-то американский ужастик, где за пацаном кукла гонялась? — спросил Кирилл. — С ребятами из «Штурмана». Веснин потом еще сказал, что интересно было бы на пацана посмотреть года через два. Не съехала ли у него крыша.

— Он не так сказал, — поправил Визитер. — Он сказал, «интересно, как далеко у него крыша уехала…» Надо будет позвонить Вале. Он, наверное, волнуется.