Осенний Лис

– Здесь есть родник, – сказал он, улыбаясь виновато, – но мне не хотелось далеко уходить. Да, кстати говоря, я не нашёл твоих следов, только те, что возле входа… Как ты сюда попал?

– Спрыгнул сверху, – ответил травник, стянул рубаху, вышел и принялся растираться снегом. Монах задумчиво поглядел на его белёсые неровно сросшиеся рубцы: на шее, на руке, на третий – на спине, размерами побольше. Посмотрел на карниз над входом и покачал головой.

– Вот уж не думал, что здесь можно пролезть, – сказал он. – Откуда ты?

– С гор.

– Вот как… – нахмурился брат Леонард. – И что привело тебя в наши края?

Травник отряхнул с плеч тающий снег, растёрся рубахой, надел её. Прошёлся рукой по волосам. Посмотрел монаху в глаза.

– Не знаю. – Он помотал головой. Рыжие волосы разлетелись мокрыми космами. – Не знаю даже, с чего начать: уж слишком много всего.

– Начни с начала, – посоветовал монах, разливая в чашки молоко.

– С начала… – усмехнулся травник. – Что ж, можно. Однажды я родился, и один старик в горах взял меня к себе…

Рассказ был долог. Отшельник слушал молча, не перебивая, только когда травник помянул браслет, попросил показать, но тот развёл руками: «Нету». Наконец речь зашла о камнях на поляне, о дикой охоте, тюрьме и побеге.

– Так значит, вот кто растревожил старое зерцало… – задумчиво проговорил брат Леонард и посмотрел на странника. – Кто надоумил тебя прийти на ту поляну?

– Никто. Я сам. Я понял вдруг, что становлюсь другим…

– Не надо, – пустынник поднял руку, – не объясняй. Со мной, наверное, случилось то же самое, когда я вознамерился вступить в братство. Но я бежал от мира, а ты бежишь от самого себя. Естественно, ты не можешь понять, чего хочешь найти. Ты даже бросил свой талант, лишь бы не быть собой.

– Я устал каждый раз обжигаться до кости.

– О да! Твой дар и верно как огонь. Он может обогреть в мороз, а может и избу спалить, это уж смотря как с ним обращаться. Откуда он, не знаю, но я и про огонь не ведаю, откуда он, так что ж мне, отказаться от огня?

– Огонь не добрый и не злой… – пробормотал травник. – Да. Верно. Но почему слова? Откуда в них такая сила?

– Уж где ей быть, как не в словах, – ответил монах. – Ведь и в начале тоже было Слово.

– Но то был Бог!

– Иисус был тоже Сын человеческий. И умер он за наши грехи. Все мы, люди, – рабы Божьи.

Травник нахмурился.

– Не знаю, за чьи грехи умер Иисус, но уж точно не за мои, – сказал он. – А рабом я никогда не буду, даже рабом Божьим. – Губы его искривила усмешка. – Это значит, получается в таком разе, что я уже и не человек?

Отшельник покачал головой.

– Похоже, ты обречён ходить по грани между радостью и болью. Ума не приложу, почему из всех дорог ты выбираешь лезвие ножа. Ты хочешь помочь, но злишься на себя, помогая. Ты хочешь остаться, но уходишь. Имеешь дар и сам же его бросаешь. Хотя постой! – Монах встрепенулся. – Напомни мне ещё раз, как звали того, кто…

И умолк.

– Что? – Травник поднял голову.

– Амброзий… – прошептал брат Леонард и побледнел. – Ты говорил – Амброзий?

– А, тот… Да.

– Мерлин! – воскликнул отшельник, ошарашенно глядя на своего гостя. – Господи Исусе… Что, если ты и вправду угадал тогда? О небо, что за дар!..

Рыжий горько усмехнулся:

– Угадал не угадал… зачем душу терзать? Я всё равно не смогу вернуть ни своё имя, ни былую силу слов. Не получается.

– Мне думается, они сами придут. Правда, не знаю когда. Как вино выдерживают в бочках, прежде чем пить, так и ты оставил свою силу.

– Она не для меня! Я не могу с нею совладать.

Отшельник поднял голову.

– Зачем ты ищешь в ненависти то, что не нашёл в любви? – спросил вдруг он.

Травник опешил.

– Как это понимать?

– А вот так и понимай. Ты больше ненавидишь зло, чем любишь добро. Ты словно говоришь: «Примите, оцените, дайте мне ответ не в доброте, так в злобе», а вся загвоздка в том, что за добро не требуют награды.

– А разве я… требовал?

– Не мне судить об этом. – Монах пожал плечами.

Странник долго молчал, прежде чем опять заговорить.

– Так, значит, вопрос – кто враг моего врага…

– То не вопрос, друг мой. Там, на поляне ты нашёл ответ.

– Яд и пламя… – Травник запустил пятерню в свои густые волосы и собрал их в горсть. – Ведь сразу можно было догадаться!

Некоторое время они молчали. Забытый за беседой котелок напомнил о себе сердитым бульканьем. Вода, шипя, закапала в огонь. Брат Леонард поспешно встал, отгрёб дрова в сторонку и сыпанул в котёл овсянки из мешка. Задумался вдруг, вспоминая, и снова повернулся к травнику.

– Тот крест… он при тебе? Позволь мне взглянуть на него.

Он наклонился над столом, рассматривая с неподдельным интересом маленький Т-образный крестик прозрачного жёлтого камня.

– Солнечный крест… – пробормотал брат Леонард. – Хм…

– Что он означает? – спросил травник.