Осенний разговор

Мой стародавний друг, пропащая душа,

ужасно тороплюсь, чтоб опустить шестого —

рукой уже подать до Рождества Христова.

Отвык я от тебя, так долго не пиша.

Ну, что тебе сказать? Похвастать вроде нечем,

все нынче не в ладу ни с миром, ни с собой,

но как же сладостно, когда предмет иной

вдруг голосом тебя окликнет человечьим.

Не только что писать – тут боязно дышать,

и жутко и легко от этого соседства.

…Свеча и зеркало… перед тобою детство…

Родиться – умереть – воскреснуть – воскрешать

отныне и вовек, без суетного страха,

приемля тишину и эту снеговерть,

и мудрость обрести, и под ногами – твердь,

как некогда обрел ученый сын Сираха.

О чудо, исцелить от полной слепоты!

Как откровение, всего во всем согласность.

Когда бы ощутил я здесь свою причастность,

ее бы в тот же миг вдруг ощутил и ты,

мой тезка, мой двойник до рокового вздоха.

И ты сейчас не спишь и держишься едва,

мучительно ища такие же слова

и в этом, как и я, преуспевая плохо.

Здесь и пейзаж точь-в-точь, хоть и зовется Йель.

Как все повторено, как это все знакомо!

Я мог бы здесь себя почувствовать как дома,

когда бы так не пахла наша ель.

«Могу ли я…»

«Могу ли я…» – «Уехал он». – «Надолго?» – «Навсегда».

И горло как петлей перехватило.

Еще один уходит по дороге в никуда

искать иное, лучшее светило.

Постойте, заклинаю вас, ну что вы, так нельзя!

Среди вещей, пропущенных таможней,

ни голосов, ни лиц, ни трав, ни воздуха, друзья,

без этого уехать невозможно.

А сколько недодумано, недоговорено.

Пока вы не разрубите канаты,

одни у нас и нервы, и дыхание одно.

Но вот уже на части все разъято,

и вот себе уж места не находишь ты с утра,

какая навалилась вдруг усталость!

И кажется, что ногу отхватили до бедра —

нет вроде бы ноги, а боль осталась.

Наверное, все правильно, вам будет лучше там:

уютней, легкомысленней, вольготней.

Что ж, не в обиде мы, уж как-нибудь придется нам

самим отбиться здесь от «черной сотни».

Так значит, вы надумали? Ну что же, в добрый путь.

Вот горсть земли – возьмите на прощанье.

Пусть рядом кто-то бросил зло, чтоб побольней лягнуть,

обидные слова при расставанье:

что нашему забору вы двоюродный плетень,

что за «любовь» отплатим мы «любовью»,

дай бог вам – в Сан-Франциско ли, в Париже ль – ясный день,

и дай нам бог ненастье в Подмосковье.

«Потрескивал ледок, поблескивал репейник…»