Осенний светлый день

Но есть и другой путь, дальний, кружной, но зато более легкий. На машине доехать чуть ли не сотню километров до полузаброшенной деревушки Мойгаты, там приискать пару коней и на конях поднять груз на хребет. Этим путем Глеб и предлагал идти.

В таких делах Иван полагался на Глеба и был во всем согласен: кружным путем идти, значит, кружным.

— Ты, Ванюха, обязательно заставь Глеба сходить на участок, пусть посмотрит, а то, поди, там такие, как Вася Куклин, давно уже орудуют.

— Оторудовался твой Вася, доживет или нет до тепла, — Полина Фроловна скорбно вздыхает.

— Поделом вору и мука, — хрипит дед. — Если есть че на том свете, то гореть ему в аду синим пламенем.

— Грех ведь, отец, такое говорить, — вскинулась Фроловна. — Ведь мается сейчас человек, душа его мается.

— А мало он зла принес? Да и нету у него души.

— Помолчи, не гневи.

Васю Куклина Иван немного знал, но больше по рассказам Глеба и Константина Петровича. Вначале он его услышал, а увидел уж потом. Как-то ходили они с Глебом на ближние болота поохотиться на уток. На этих болотах у семейства Белых есть два «своих» крошечных озерка с хорошо оборудованными, даже со скамеечками, скрадками. Было еще тепло, погода стояла тихая, и утки летали редко. Время от времени раздавались нечастые выстрелы. Большей частью над болотом стояла крепкая застойная тишина.

Охотники в такой час сидят утайливо в своих скрадках, а если и сойдутся, то разговаривают вполголоса, но неожиданно над болотом разнесся громкий, с каким-то даже подвизгиванием, скандально-базарный голос. Тишина была нарушена, и Глеб, не таясь уже, засмеялся и сказал со злой веселостью:

— Это Вася Куклин кричит. Только он умеет так базлать.

— Ну а зачем кричать-то?

— А его охотинспекция, похоже, прихватила. У Васи ведь нет ни охотничьего билета, ни тем более путевки.

— Кричи не кричи — оштрафуют.

— Только не Куклина. Вот так и будет орать на все болото, пока самой инспекции от крика тошно не станет. И ведь любого оштрафуют, а от него отстанут. Вот из-за этого самого крика. А в это время все другие браконьеры разбегутся. Сколько раз так было.

Подтверждая слова Глеба, за кустами прочавкали торопливые шаги. Одни, потом другие.

Инспекция, похоже, наседала на Куклина, и голос Васи взял новые высоты:

— Да что же такое деется? — отчетливо разносилось над болотом. — Житья нет людям. Скоро путевку в уборную будете требовать.

В этот же день Глеб показал Куклина на автобусной остановке.

— Вот посмотри на Куклина. Самый пакостный хищник во всей округе. Пакостнее росомахи.

Иван посмотрел, но хищного в нем ничего не приметил. Мужик как мужик. Немолодой уже, давно немолодой. Роста совсем среднего, сухой. Лицо широкое, плоское. Носик пипочкой. И маленькие синенькие глазки.

— И еще у него паршивая черта — врать любит. Уставится глазками в лицо человека и несет какую-нибудь ересь. Человеку неудобно, он отворачивается, корежится, а Васе Куклину не стыдно.

Потом Иван не раз встречал Куклина на улице, но никак не мог заставить себя поверить, что больше, чем Куклин, вряд ли кто еще принес столько вреда всему живому в тайге и реках.

А тем не менее все это было так. Константину Петровичу можно верить.

3

Вася Куклин помирал. И в поселке об этом знали. И сам он знал, что помирает, что пришел его час и уж никак от этого не отвертеться, не изловчиться, не проскользнуть мимо.

На первых порах болезни он ничего не понял, думал отмахнуться, как от привычной простуды, потом пошел по докторам, а когда понял, ужаснулся перед вечной тьмой, и, хотя доктора и разные целители, к которым кинулся Вася после того как догадался, что от докторов спасения ждать нечего, говорили в один голос, что все хорошо, Васе стало ясно, что ничего хорошего нет. Оставалась одна надежда, что там, по ту сторону, хоть что-то да есть. Жизнь не жизнь, но хоть какой-то свет перед глазами, а если б так, как говорили в прежние времена — рай и ад — то и совсем бы уж было хорошо. Хотя пораскинуть, то и опять ничего хорошего: в рай Васе никак не попасть, ему прямая дорога в ад. Но и это успокаивало: был бы ад, а не черная вечная пустота, а там посмотрим, как быть, авось выкрутиться удастся, как много раз удавалось при жизни.

Всю жизнь Вася жил тайгой, рекой, промыслом харчился. И если удача шла в руки, то Куклин от фарта никогда не отворачивался. Лишь бы взять, лишь бы заполучить. И никогда не думал, хорошо это или плохо: взять побольше, по-Васиному, всегда хорошо.

Если бы в судный день собрались ангелы или те, кому это положено делать, и напомнили бы Васе Куклину случай из его жизни, то Вася бы не понял своей вины: тот случай ему памятен редкой удачей, везухой. Десять лет прошло, а помнилось как сегодня. Случилась такая добычливая охота на гусей.

По-разному и в разное время улетают птицы на долгую зимовку. Ласточки начинают табуниться задолго до холодов, и едва только опали желтые цветы чистотела — как нет их.