Осенний светлый день

Вскоре под лодкой собрались сотни окуней. Некоторые из них хищно шныряли в поисках обманувшей их блесны, другие, сбившись в плотные стаи, стояли затаившись, приготовившись для броска. День солнечный, безветренный, и тихая вода просматривалась до самого дна. Удивительно интересно смотреть, как развиваются события под водой, но некогда. Азарт глушит все.

Володя привязал на леску сразу две блесны, и не успевали они скрыться под водой, как два горбача засекались на острых крючках. Как обычно при сильном волнении, Володя затих, чуть побледнел и лишь изредка ухал.

Виктор, поймав несколько окуней и уверенный, что улов сегодня обеспечен, начал экспериментировать. Прицепил к грузилу крючок — стал ловить по два окуня. Начал менять блесны, брал безнадежные, от которых в других местах рыба шарахалась в сторону — варгаликские окуни не хотели признавать никаких ограничений, с восторгом заглатывали самые бездарные приманки. Стал кидать как можно дальше от окуневого скопища и вдруг почувствовал тугой толчок, будто бы блесна зацепилась за подводный топлячок. Щука! Это уж определенно. Ее поклевка во многом отличается от окуневой. Окунь обычно рвет, мечется из стороны в сторону, а щука упорно и со все усиливающимся напряжением тащит блесну в глубины.

Мы мгновенно забыли о своих снастях и с затаенной радостью стали смотреть на развернувшуюся борьбу. Тонкая леска, рассчитанная на окуня, звенела от напряжения и, казалось, вот-вот лопнет. Но Виктор рыбак опытный, выводит осторожно, не тащит рыбину к лодке напролом, выматывает. Но вот щука уже совсем рядом, нужно чтобы кто-то пришел на помощь, и Валентин взял сачок. Он ловко подхватил щуку сачком, торжествующе поднял над водой и… Ручка у самого основания сачка ломается, леска от резкого удара рвется, и щука вместе с сачком начинает медленно тонуть. Мы, еще не осознав толком потери, ошарашенно перевесились за борт и следили, как добыча медленно уходит под воду. Очнулись, как от толчка, пытались достать щуку руками, потом спиннингами, веслом, но каждый раз не хватало каких-нибудь нескольких сантиметров. Сбросив одежду, стали нырять. Бесполезно. Лишь разогнали всех окуней.

Не любит рыбак, когда добыча, которая, можно сказать, уже побывала в руках, теряется вот таким образом. Если бы щука просто сошла с блесны, то бог с ней, это ее удача, а тут совсем другое дело. Не выбраться ведь щуке из сачка, все равно пропадет.

Молча вернулись к прерванной рыбалке, и долго еще смутное чувство вины сосало душу, лишало удачливую рыбалку многих ее прелестей. И, может быть, прошло не меньше часа, прежде чем разморозились лица моих товарищей и в лодке снова возникла прежняя атмосфера и ожили шутки, смех, азартные восклицания.

Пока мы возились со щукой, а потом приходили в себя, к другой стороне острова причалила плавучая поликлиника. Рыбачий уют, по всему, должен бы быть нарушен, но занятые окунями, мы этого пока не чувствовали. Окуни отнимали у нас все силы. Ни одного заброса впустую.

А на берегу постепенно стали собираться зрители. Вначале они стояли молча, даже как бы затаившись, но когда их стало больше и они почувствовали свою силу, то стали довольно бойко комментировать события и даже подавать советы. А когда Виктор снова поймал щуку, берег огласился восторженными криками медиков. А еще какое-то время спустя берег стал выражать настойчивое желание принять участие в рыбалке непосредственно.

Кончилась тишина, кончился уют, пора прекращать рыбалку. Да и незачем нам больше ловить: с радостью и одновременно с огорчением увидели, что довольно вместительная корзина полным-полна рыбой. Ах ты, как плохо. А что же мы завтра будем делать? А послезавтра?