Осенний трон

– Я напишу королю и своему сыну. – Неизвестно, будет ли от этого какая-то польза, но как королева она вправе вмешаться. Уильям спас ей жизнь когда-то, и сейчас она сделает все, чтобы в свою очередь спасти от гибели его. – А как дела у самого Гарри? – Алиенора знала, что если старший сын стал прислушиваться к льстецам и обманщикам, то, значит, он растерян и ищет утешения в их угодливых речах. Эти люди сплетут из лжи такой гобелен, за которым он более не разглядит правды. Ему нужен Маршал, чтобы понимать реальность.

Роберт Лондонский отвел взгляд:

– Он здоров, госпожа, только слегка тревожится. Но это понятно, учитывая обстоятельства.

Слуги, выполнив поручения, вернулись, и королева завершила беседу с рыцарем. Ей надо было о многом подумать. В ситуации с Маршалом таилась серьезная опасность и для нее тоже. Жизнь ее вошла в нормальную колею и была достаточно комфортна, чтобы породить беззаботное благодушие. У нее опять появились фрейлины, драгоценности и наряды. Ей разрешалось ездить на верховые прогулки, писать и получать письма, хотя она понимала, что вся переписка проверяется доверенными лицами короля. Такую жизнь можно сравнить с морем, которое на поверхности кажется гладким и безмятежным, тогда как глубины его полны стремительных подводных течений. Достаточно одного толчка, чтобы человек, ступивший в воду, упал и, захваченный этими течениями, безвозвратно сгинул в пучине. То, что Гарри тревожится, вполне объяснимо: его младшие братья управляют собственными землями и исполняют обязанности, которые для него остаются недосягаемыми. Алиенора сочувствовала ему и в то же время боялась за него. Старшему сыну нужен, очень нужен Уильям, не только для защиты от врагов, но и от самого себя.

Пока Роберт Лондонский боролся с недугом, Алиенора послала письмо Гарри, призывая его быть осмотрительным и продумывать политические последствия каждого шага. Написала она и Генриху, но в более сдержанном тоне, чтобы он не воспринял ее слова как вызов. В своем письме она сообщала, что до нее доходят странные слухи и что королю не следует доверять тем, кто их распространяет. Уильяму писать не стала. Роберт Лондонский на словах передаст ему то, что она сочтет нужным сказать, когда рыцарь будет готов двинуться в обратный путь. Еще Алиенора решила послать Маршалу золотое кольцо в знак своей веры в него. Он поймет, что это означает.

Глава 17

Винчестерский замок,

апрель 1183 года

Алиенора смеялась, глядя на возню четырех котят посреди цветочной клумбы. Самым смелым из них был золотистый полосатик с белоснежной грудкой и лапами. Он приподнял тощий задок, напрягся и прыгнул на двух других котят, шерсть которых была в простую серую полоску. Четвертый, почти полностью черный, за исключением белого пятна на лбу, притаился в листьях, выжидая удобного момента. Их мать, зеленоглазая красавица-кошка с пятнистой шубкой, умывалась на теплом весеннем солнце.

– Вот смотри, эти четверо совсем как мои сыновья, – сказала Алиенора Бельбель, которая тоже умилялась картиной. – Ричард, Гарри, Жоффруа и Иоанн. Даже не нужно пояснять, кто есть кто.

– Да, правда все понятно, – согласилась белошвейка. – И я не стану ничего говорить об их благородной матери.

Алиенора усмехнулась:

– Мудро, а не то я отругала бы тебя за дерзость. Возможно, я бы не отказалась поменяться с ней местами на какое-то время, только боюсь, кошка сочла бы обмен несправедливым. – (В этот момент кошка оторвалась от своего занятия и направила на женщин взгляд зеленых глаз.) – Смотри, она понимает, что я о ней говорю.

– Возьмите ее к себе в будуар, – предложила Бельбель.

Королева с сожалением покачала головой:

– Собаки не дадут ей житья, и она будет царапать ткани и стулья. Пусть остается здесь, на свободе.

– Неужели вы не захотите взять хотя бы одного из котят, когда их можно будет отлучить от матери? – Бельбель с вожделением смотрела на маленькие непоседливые комочки.

Алиенора опять засмеялась:

– Запереть в своем будуаре кота или мужчину – значит обречь себя на неприятности.