Осенний трон

– Работайте сообща, ради единой цели, – продолжил Генрих. – Недопустимо любое посягательство на земли и влияние других членов семьи, как и всякая намеренная провокация на подобное посягательство с их стороны. В конечном счете именно это и стало причиной гибели вашего старшего брата. Тот из вас, кто перешагнет эту черту, познает полную меру моего гнева. – Кулак Генриха опустился на стол с такой силой, что подскочили золотые бокалы и заплескалось налитое в них вино. – Где вы и с кем вы – не имеет значения, играет роль только то, что вы делаете, и вы должны во всем следовать моей воле. Вы мои сыновья, и я люблю вас всем сердцем. Я оделил вас несметным богатством и знаю, что вы оставите след в истории, ибо моя кровь течет в ваших жилах. Помните об этом, когда замыслите пойти войной друг против друга. Когда вы сражаетесь с братом или со мной, вы проливаете собственную кровь. Мы одно целое, и ради нашего рода нам нужно держаться вместе. И как одно целое, мы должны идти в одном направлении, чтобы подавить всех, кто посягнет на нашу власть, и только так мы выживем и прославимся. – Он рубанул рукой воздух. – Что я решил, то справедливо и честно, и я не потерплю никаких возражений.

Ричард взял пергамент, который лежал перед ним, и погрузился в чтение. И тут же его настороженность сменилась полным неверием в то, что видели его глаза, а затем он пришел в ярость. Вскочив на ноги, он через стол уставился на Генриха, который смотрел на него с плотно сжатыми губами. Ни слова не говоря, Ричард смял документ, швырнул его на пол и выбежал из комнаты.

– Что ты сделал? – потребовала объяснений Алиенора у супруга.

– Что нужно было, то и сделал! – отрезал Генрих. – Сделал так, чтобы всем было лучше, и если Ричард не понимает этого, тогда он дурак и ему придется поплатиться за это. Я король, и я принимаю решения.

Алиенора кинула взгляд на двух оставшихся сыновей. Жоффруа сидел насупленный, зато Иоанн, напротив, выглядел так, будто высосал из ракушки особенно сочную устрицу.

Она поднялась, чтобы пойти вслед за Ричардом, но быстрый жест Генриха поставил на ее пути двух стражников.

– Госпожа супруга, не соблаговолишь ли вернуться на место? – попросил он. – Я сам с ним разберусь, когда придет время.

Ее затрясло от возмущения.

– Я спрашиваю тебя еще раз: что ты сделал? Почему Ричард ушел?

Генрих раздраженно дернул плечом:

– Потому что он не понял ни слова из того, что я сказал.

– А может, потому, что он очень хорошо тебя понял? – Она проиграла в голове угрожающую речь Генриха, отдельно отметив слова о лишении наследства и о требовании не спорить друг с другом.

Король с досадой поморщился:

– Ну ладно. Теперь, как самый старший из сыновей, Ричард получает Англию и Нормандию. Жоффруа владеет Бретанью, и, соответственно, ему будет даровано графство Ричмонд. – Он глянул на младшего сына, у которого с лица не сходила довольная улыбка. – А Иоанн приносит оммаж Ричарду и правит Аквитанией.

Алиенору словно со всей силы бросили о стену. Забыв, как дышать, королева в ужасе смотрела на Генриха.

– Ты совсем лишился ума? – выпалила она, когда речь вернулась к ней.

– Мои резоны совершенно оправданны, – огрызнулся король. – Иоанн – хороший правитель для Аквитании, а Ричард сможет сосредоточить усилия на других землях. Такова моя воля, и выбора ему не дано.

Алиенора замотала головой и прикусила язык, чтобы не вырвались слова, которые она не хотела бы произносить при двух младших сыновьях. У нее в голове не укладывалось, как мог Генрих сделать такое, как он не понимает несправедливости и ошибочности своего решения. Ричард никогда не согласится отдать Аквитанию. Он слишком долго, слишком тяжело сражался за нее, чтобы вдруг взять и отдать ее Иоанну, мальчишке, которому нет еще семнадцати лет, у которого нет опыта правления. Аквитания стала плотью и кровью Ричарда, и выбор у него все-таки есть – тот самый, который убил его брата.

Ни слова не говоря, она опять направилась к двери, и на этот раз Генрих позволил ей уйти. Однако стражники довели ее до самых покоев и потом встали по обе стороны от входа. Обсудить происшедшее с Ричардом она не могла.

А Ричард вихрем метался по своей комнате. Он перевернул стол, разбросал табуреты и скамьи, пнул тяжелый стул. И не переставая клялся, что никогда не откажется от Аквитании в пользу этого недомерка, младшего брата. И ему все равно, что там говорил отец. Король не Бог, у него нет права устанавливать такие правила наследования. Он будет биться за свои владения до последнего воина.

Он прорычал слугам команду паковать багажные сундуки, и тут к нему пожаловал Иоанн – развязной походкой, держа одну руку на ножнах с кинжалом, висящих на поясе.

– Хочешь, я прямо сейчас принесу тебе оммаж за Аквитанию? – спросил он.

В полном бешенстве Ричард надвинулся на брата и схватил за ворот котты.

– Ты смеешь являться ко мне… – брызгая слюной, начал он.

– Если ударишь меня, то будешь иметь дело с отцом, – вставил Иоанн с самодовольной ухмылкой, хотя и вздрогнул от страха.