Осенний трон

– На своей. Я отвечаю за Бретань и за Ричмонд, мой долг – заботиться об их благоденствии и о своих наследниках. – Носком сапога он начертил на полу замысловатую линию. – Констанция в положении. Она сказала мне как раз перед тем, как я отправился на этот семейный совет. В конце весны у нас будет сын или дочь.

У Алиеноры закружилась голова – так неожиданно они переключились с обсуждения политических маневров на семейные новости, но она быстро пришла в себя.

– О, я так рада за вас! Констанция хорошо себя чувствует?

– Да, только по утрам ей слегка нездоровится.

– Рождение ребенка изменит твой мир.

Жоффруа кивнул, но, несмотря на улыбку, в его глазах сохранялась задумчивость.

– И это побуждает меня еще более тщательно планировать будущее. – Он поклонился ей, взял обе ее руки и поцеловал их. – Я глубоко чту тебя, матушка, и всегда буду чтить. – С этими словами он ушел вслед за отцом и младшим братом.

Хмурясь, Алиенора села у окна. Там, где совсем недавно Ричард пришпорил своего коня, теперь играли ее внуки с другими детьми. Генрих посадил себе на спину маленького Оттона, а тот выкрикивал команды на родном немецком языке и размахивал палкой, атакуя противника – пару таких же мальчишек. Двор замка наполнился веселыми звонкими криками. Ее сыновья тоже так играли в свое время, но потом все изменилось, когда соперничество между ними стало слишком сильным. Алиенора опасалась, что тщательно продуманные планы Жоффруа принесут новые проблемы, а не решения.

Глава 20

Винчестерский замок,

июль 1184 года

Алиенора взяла новорожденного внука, только что принявшего свою первую в жизни ванну, и, трепетно обняв, поднесла дочери. Матильда полусидела на постели, вся обложенная подушками и валиками, белая как мел и едва живая от изнеможения. Однако лицо ее осветилось счастливой улыбкой, едва ее руки коснулись малыша. Его еще не запеленали, и она пересчитала миниатюрные пальчики на руках и ногах, поцеловала нежную кожу. На теплой макушке поблескивали на свету рыжие тонкие волосики.

– Ты прекрасно справилась, – похвалила дочь Алиенора. – У тебя чудесное дитя. Я так рада, что ты приехала в Винчестер разрешиться от бремени. – Она смахнула с ресниц слезы. После кончины Гарри и проблем, которые столкнули отца с сыном и брата с братом, этот попискивающий комочек жизни казался неоценимым даром судьбы.

– Я тоже рада, мама. – Матильда снова поцеловала малыша и вернула его Алиеноре. – Могу я попросить тебя: покажи его всем, хорошо?

– Конечно! Никому другому я бы не позволила это сделать. – С умиленной улыбкой Алиенора завернула младшего внука в одеяло, чтобы ему было тепло и уютно. Когда его вернут в покои матери, то запеленают туго, как положено, чтобы ручки и ножки были прямыми, но сначала новорожденного нужно всем показать. Имя ему выбрали Вильгельм – родители договорились об этом, когда он еще был в чреве матери. – Отдыхай. Я скоро вернусь.

Поцеловав влажный лоб дочери, она вышла из родильных покоев к ожидающей родне.

Супруг Матильды Генрих с восторгом и гордостью принял сына на руки. Держал он его уверенно. Сразу видно, что имел опыт обращения с младенцами. Старшие дети столпились вокруг отца, чтобы посмотреть на нового братика. Рихенза была очарована. На мальчиков он произвел не такое сильное впечатление, и они быстро вернулись к прерванной игре, но старшая сестра осталась. Она положила палец в ладошку младенца и засмеялась, когда он попытался обхватить его.

К Генриху Алиенора, поначалу настороженная, постепенно прониклась симпатией. Он был немногим моложе ее, но вполне деятельный и активный, о чем свидетельствовало рождение одного отпрыска за другим. Детей он обожал и очень тепло относился к Матильде. У них была веселая и шумная семья, в их жилище всегда звучали громкие голоса и смех. Возможно, порой это могло быть утомительно, но такое семейное счастье – редкий дар.

Прибыл и король, чтобы осмотреть новорожденного внука, хотя на руки его взять не пытался.

– Хороший ребенок, – вынес он вердикт и пощекотал младенца под подбородком, отчего тот сморщил крошечное личико и мяукнул.

Дед не обратил на это никакого внимания – его мысли были заняты другим. Поскольку Ричард по-прежнему упорствовал в отношении Аквитании, Генрих разрешил Иоанну и Жоффруа вторгнуться в Пуату и силой заставить брата покориться. Однако идея оказалась неплодотворной. Братья без устали грабили приграничные земли друг друга, но никаких серьезных прорывов не происходило, а непродуманные советы Генриха лишь добавляли горечи в похлебку из обид и соперничества. Только что пришло известие об очередной неудавшейся, но дорогостоящей стычке, и настроение у короля было кислым, как недозрелое яблоко.

Алиенора ничего не говорила ему – все и так очевидно. Рано или поздно Генриху придется признать, что Ричард не согласится отдать Аквитанию. Тогда надо будет искать другое наследство для Иоанна и как-то иначе умиротворять Жоффруа, который хотя и владел Бретанью и Ричмондом благодаря женитьбе, из родительского наследства почти ничего не получил.