Осенними тропами судьбы

И всё же она забралась на полати. «И так хорошо», — решила она, смущаясь от воспоминания о горячем обхвате ног женщины-кошки и тяжести её влажного блестящего тела, окутанного можжевеловым паром… Устроившись головой к внешнему краю полатей, Дарёна могла видеть Младу сверху.

Материнская нежность тёплой воды обняла её со всех сторон. Кувшинки, солнце, сосны, зелёные пятна перед глазами от ослепительных колышущихся отблесков. Таинственный покой в глубине леса, прохладные объятия ветра и голоса птиц, падающие в тишину сверкающими каплями… Плыть было легко: вода сама бережно несла Дарёну, а в груди щекотал холодок осознания, что это сон. Чтобы удерживаться в нём, не просыпаясь, требовалось всего лишь маленькое усилие воли — напряжение души, желающей остаться в этом блаженстве. А ещё Дарёне очень хотелось увидеть здесь Младу…

Подол мокрой рубашки лип к ногам. Дарёна отжала волосы и села на нагретую солнцем траву, краем глаза отмечая скольжение чёрной шелковистой тени… Огромная кошка-оборотень, блестя лоснящимся мехом и щурясь от яркого света, неслышно подкралась и щекотно ткнулась носом девушке в шею, а потом игриво улеглась на бок. Охваченная нежным желанием чесать, гладить, тискать и целовать, Дарёна запустила пальцы в тёплую шерсть. Кошка гортанно заурчала, трогая широкой лапищей бедро девушки, и Дарёна, поняв намёк, сбросила рубашку. Чёрный зверь изящно изогнулся, постукивая хвостом по земле, а Дарёне неудержимо хотелось сыграть в «где у кисы ушки». Для начала она завладела тяжёлой лапой, с благоговением разглядывая втянутые когти. Не когти, а когтищи! Кошка тем временем повернулась на спину, и Дарёна улеглась на её горячее пушистое брюхо, обхватив ногами бока и почёсывая за ушами. Осторожный поцелуй в нос… Рывок могучего тела — и девушка оказалась снизу, а кошка, стараясь не наваливаться на неё слишком сильно, провела шершавым языком по её груди. В следующий миг твёрдые сосочки втянулись, и язык стал гладким. Дарёна сладко обмерла в предчувствии блаженства. Палящие лучи страсти и ледяное дыхание волнения, смешиваясь, терзали её и изнутри, и снаружи, в то время как широкий язык Млады в кошачьем обличье спускался всё ближе к пупку. Ещё пара мгновений — и он неумолимо добрался бы до заветного местечка, изнывавшего от желания; Дарёна раздвинула колени, готовясь встречать завоевателя…

Солнечная стрела ударила её в темя, и Дарёна стремительно упала с гудящего пика сладострастного ожидания в жаркую, мучительно-ленивую слабость просыпающегося тела. Уже не стрела, а губы Млады ещё раз крепко прижались к её макушке.

«Просыпайся, проказница, — промурлыкал ласковый смешок. — Этим лучше заниматься наяву. Вставай, вставай… Солнце уж высоко, денёк прекрасный. Пойдём, прогуляемся за клюквой».

«Какая клюква?.. Зачем?.. Такой сон!» — чуть не застонала Дарёна, но осеклась, увидев глаза Млады, полные задумчивой грусти. От безграничной лёгкости и бесстыдства, с которыми она была готова отдаться кошке во сне, не осталось и следа. Накатила неловкость, щёки Дарёны вспыхнули жаром, и она зарылась лицом в подушку, ругая себя на чём свет стоит. Далёкая тень Цветанки смотрела с укором, а Млада странно помрачнела. В окно лился солнечный свет: день и правда выдался на редкость погожий для поздней осени.

Выпив по кружке отвара из ромашки и мяты, они отправились за ягодами. Млада обула высокие, до середины бедра, яловые болотные сапоги. На площадке перед домом она надела Дарёне на палец кольцо из чернёного серебра с жёлтым, как капля мёда, камнем. Взяв девушку за руку, она сказала:

«Держись крепко и просто шагай за мной. Не пугайся и не удивляйся… Мы все так передвигаемся».

Испугаться Дарёна не успела. Воздух перед ними заколыхался, как поверхность воды, потревоженная камнем, по телу пробежал лёгкий холодок… Шаг — и вместо деревянного настила под ногами девушки оказалась вязкая, поросшая мхом болотная почва, сплошным ковром усыпанная крупными бусинами ягод. На первый взгляд место могло показаться невзрачным из-за редких, чахлых деревьев, побуревшей травяной гривы и вездесущей воды, но щедрая клюквенная россыпь поражала глаз своей густотой. Если глядеть сквозь прищур, то казалось, словно болото было залито кровью. Щурясь от яркого солнца, Млада обвела рукой окрестности.

«Вот, смотри, какие богатства нетронутые… Обожди только, сейчас я нам по посоху из вон того сухостоя сделаю».

Несколько ударов походного топорика — и Млада вручила Дарёне двухаршинную палку. Ею следовало щупать под ногами почву, чтоб не провалиться.