Осенними тропами судьбы

— Ты смелая, Ждана, — промолвила чёрная всадница. — Там, где иной воин сдался бы, ты продолжаешь сражаться… Моё имя — Северга, это я по просьбе Вука должна была сопровождать тебя до Белых гор, но ты ухитрилась от меня сбежать с этой девчонкой. За неё не бойся, я не убила её. Полежит и встанет… Правда, не так скоро, как хотелось бы.

Слышались всхлипы: это Вечеля с Боско оттаскивали тело знахарки к дому.

— Зачем ты убила её? — глухо спросила Ждана.

— Это сделала не я, а мой конь, — ответила Северга, успокоительно похлопывая нервно притопывавшего коня по шее. — Весьма сожалею… Дым не любит этих вышивок до бешенства.

Она оставила коня у столба-коновязи, вырезанной из цельного бревна, и приказала стоять смирно, а сама направилась в дом. Её чёрный плащ краем почти касался земли, а волосы отливали синевой. Ждане пришлось сделать усилие, чтобы преодолеть мертвящий яд слабости и заставить ноги повиноваться; оскальзываясь в грязи, она кинулась вперёд и попыталась преградить Северге путь внутрь, к Малу и Яру, но наткнулась грудью на стальной налокотник всадницы: та положила руку на дверной косяк, не давая Ждане пройти.

— Успокойся, — сказала она снисходительно. — Я не враг.

Те же слова сказал Вук: «Я не враг тебе». А Северга, войдя в дом и принюхавшись, поморщилась. Ткнув кнутовищем в укутанный горшок с настаивающимся отваром против хмари, приказала:

— Убрать!

— Сейчас, сейчас, — одышливо отозвался Вечеля.

Тело Малины лежало в сенях, укрытое рогожкой почти с головой, виднелся только верх её вышитого красного повойника. Боско, размазывая слёзы по неумытому лицу, сидел рядом. Ждана поискала взглядом Мала и нашла его на печке, рядом со стонущим и кашляющим Яром; едва Северга приблизилась, чтобы взглянуть на ребёнка, Мал выбросил вперёд руку с ножом:

— Прочь!

В его округлившихся от ужаса глазах сверкала решимость драться до последней капли крови. Слегка отклонившись назад от ножа, Северга усмехнулась. В окно было видно, как Радятко снаружи силился вытащить свой меч из стены, но тот засел накрепко.

В осиротевшем без хозяек доме воцарилась горестная тишина, только слышались всхлипы мальчика. В распахнутую настежь дверь незваным гостем врывался холодный ветер, Яр хрипел, кашлял и сбрасывал полушубок, а Мал терпеливо укрывал его снова и снова, тогда как его остекленевший от страха взгляд неотрывно следил за женщиной в тёмной броне.

Ростом, телосложением и силой Северга походила на дочерей Лалады, но взгляд выдавал её принадлежность к царству Маруши. Стряхнув с плеч плащ, она свернула его и повесила на прялку; блестящая, как у Твердяны, чёрная коса спускалась по её спине ниже пояса. Усевшись на место главы семейства за столом, Северга бросила задумчивый взгляд в сторону Яра.

— Твой сын слишком тяжело болен, княгиня, знахарка всё равно не сумела бы его спасти, — проговорила она. — От трав, которыми она собиралась его лечить, толку не будет, он угаснет за два-три дня. Но я могу сделать так, чтоб он выжил.

— Так сделай это, — проронила Ждана, ощупывая под одеждой игольницу.

Ледяной взгляд Северги вонзился в неё больнее иглы.

— Просишь о помощи, а сама думаешь о том, как убить меня, — хмыкнула та. — Сначала я хотела помочь тебе просто так, но теперь… даже не знаю. Придётся всё-таки взять с тебя плату.

Ждана прислонилась к стене, ни жива ни мертва. Перед её глазами стояло залитое кровью лицо Малины, а из груди рвался крик, острый и безумный, ранящий душу, как ветка с шипами.

— Я долго преследовала вас, устала и проголодалась, — сказала между тем Северга невозмутимо, сидя за столом с хозяйским видом. — Пусть истопят баню, а ты, Ждана, попаришь меня. — И добавила с многозначительной усмешкой: — Думаю, мало кто на свете может похвастаться, что банщицей у него была сама княгиня Воронецкая!

Сняв латные перчатки, она со стуком решительно припечатала их к столу. Движением скупца, гребущего к себе золотые монеты, её смуглая рука с длинными пальцами притянула блюдо с ватрушками. Склонившись и понюхав, Северга взяла одну ватрушку и надкусила, но тут же скривилась и пренебрежительно бросила, после чего раздражённо отодвинула всё блюдо.

— Это не еда… Я люблю мясо. Приготовь мне достойную пищу, княгиня.

— Сначала вылечи моего сына, — потребовала Ждана, покрываясь сухим румянцем отчаяния. Внутри у неё невыносимо жгло, словно раскалённым железом в ней ворочали.

— Лечение много не займёт, не успеешь и глазом моргнуть, — ответила Северга. — Время ещё есть. Ну! — сдвинув брови, нетерпеливо воскликнула она. — Почему баня ещё не топится?

— Пошли, Боско, — вздохнул Вечеля, подходя к мальчику и устало сутулясь над ним. — Раздуем огонь-то…

Мальчик не шевельнулся, не сводя глаз с тела под рогожкой. Вечеля повздыхал, покряхтел, да и пошёл один. Радятко, так и не сумевший вытащить меч, вернулся в дом и встал рядом с матерью, заслонив её плечом. Рука Жданы сама потянулась, чтобы запустить пальцы в русые завитки волос своего юного защитника. Старший сын до боли в сердце, до горького стона походил на своего отца…