Ощупью в полдень

– Алло? Савельев? Ты чего не звонишь? Я? Давно пришел. Минут десять. Ну, ладно, ладно. Ты Демидову фото Ставицкого показывал? Не опознает? Значит, правильно. А чего мне не веселиться? У меня, мой друг, свои тайные радости. Теперь, старик, вся надежда на пассажира. Значит, в шесть ты, как из пушки, готов и ждешь моего звонка.

Потом достал из сейфа расчерченный на квадраты лист и стал аккуратно, с явным удовольствием густо заштриховывать клетку, в которой было написано «К. М. Ставицкий». Закончив, долго рассматривал лист, любуясь своей работой. Сложил его, спрятал в сейф, щелкнул замком, надолго задумался…

3

В Ленинградский уголовный розыск

ТЕЛЕФОНОГРАММА

18 февраля 196* г. 14 час. 25 мин. Исх. № 171 ф

…По указавшему адресу прошу срочно проверить факт болезни гр-ки Панковой Екатерины Сергеевны и пребывания у нее дочери – Панковой Зинаиды Федоровны. О результатах сообщите немедленно по телефону 99–84.

Передал – Тихонов

Принял – Петровцев

4

Перед вечером пришла Трифонова, эксперт-трассолог из НТО.

– Нечем мне вас порадовать, Станислав Павлович. Очень уж трудную задачу вы мне задали.

– Простые я сам решаю, – усмехнулся Стас.

– Видите ли, Станислав Павлович, в подобных случаях ткань – очень плохой следовоспринимающий объект. Лишь в самых редких случаях она фиксирует форму орудия, которое на нее воздействовало. Поэтому уже сейчас ясно, что по поводу повреждений на пальто и платье потерпевшей мы вам никакого заключения не дадим. – Трифонова сняла очки и задумалась. Потом вздохнула и продолжала: – Что касается кофты, то тут особый разговор. Вы, конечно, знаете, что такое негативный след?

Тихонов хмыкнул что-то не очень определенное.

– Грубо говоря, это появление следа, которого не должно быть. И вот мне кажется, что на кофте есть такой след…

– Не понял, – честно признался Тихонов.

– Объясню, – терпеливо сказала Трифонова. – Вы мне вчера изложили механизм нападения, как вы его себе представляете и каким он выглядит по материалам дела. Кофта, которую вы мне передали для исследования, сделана из синтетической широковолокнистой пряжи методом крупной вязки. В этой кофте есть отверстие от оружия нападавшего. Я провела эксперимент: шильями круглой и трехгранной формы я во многих местах прокалывала кофту…

У Стаса захватило дыхание.

– …и ни в едином случае отверстия в ткани кофты из оставалось. Это подтвердило мое предположение о том, что ткань подобного типа оказывает лишь косвенное, так сказать, побочное сопротивление острию оружия. Она пропускает его между отдельными нитями, проскальзывающими вдоль иглы шила…

– Но этого не может быть, – растерянно сказал Стас.

– Давайте поднимемся к нам в лабораторию, и я вам все покажу, – тихо сказала Трифонова.

Стас взглянул на часы. Без пяти шесть. Он снял трубку телефона, набрал номер:

– Савельев? Я задерживаюсь. Бери кого-нибудь и поезжай на автобусную остановку к «Байкалу». Жди не меньше часа. Я буду все время на месте.

Они поднялись на шестой этаж, прошли длинным коридором, заставленным какими-то громоздкими станками, приспособлениями, ящиками. В одном из простенков стояли изрядно помятый капот «Волги» и переднее крыло с разбитой фарой. Трассологическая лаборатория помещалась в двух маленьких комнатах. Весь угол первой комнаты занимало огромное сложное сооружение. Оно было похоже одновременно на весы с товарной станции, токарный станок и телескоп.

На полу вдоль стен были расставлены разные вроде обычные вещи, являющиеся для кого-то страшными вещественными доказательствами: гипсовые следы чьих-то ног, сапог с четким отпечатком автомобильного протектора на голенище; выпиленный из двери замок с явными следами взлома и рядом с ним ржавый изогнутый ломик; жаровня с торчащими из нее шампурами.

«Чего только не стекается сюда со всего города, – подумал Стас. – Здорово похоже на лавку „Старье берем“. Хотя, если вдуматься, понятие старья весьма относительно – сегодняшнее старье завтра неожиданно становится антикварной ценностью».

Стас улыбнулся и сказал: