Ошейник для Лисицы (СИ)

Спустившись в трюм, превращённый Флёр в камеру пыток, мы дружно зажали носы. Запах стоял просто ужасный. Вонь разорванных внутренностей ударяла нос и щипала глаза, вызывая слёзы, но мы должны были убрать труп… или то, что от него осталось. Клетка была пуста, что нас неслабо удивило. Мы стали искать мелкого, совсем забыв про другого гиена, которого мы спрятали за ящиками с провизией. Кинув на них взгляд, я понял, что Флёр его не нашла и по-прежнему ничего не знает о втором пленнике. Тут из темноты, разбавленной солнечным светом, падавшем из люка трюма, раздался вскрик Арена.

— Эй, ты чего? — я едва успел обернуться, как лис налетел на меня и вцепился в мою жилетку.

— Проклятье… — он согнулся, и его вырвало мне прямо под ноги.

Собрав всё своё мужество, брезгливо подпрыгивая, я медленно подошёл к тому месту, откуда пришёл он. Подушечками лап я ощущал, что доски становились всё более сырыми, пока не ощутил ступнёй что-то склизкое… и круглое. Отдёрнув лапу, я поспешно посветил вниз, и от страха и отвращения у меня округлились глаза. Это был глаз! Вырванный с корнем, коричневый, смотревший на меня глаз. Пламя лампы отражалось в его маслянистой оболочке, и создавалось кошмарное впечатление, что он живой…

Сзади продолжал блевать Арен. Убедив себя, что это не самое страшное (Тут я припомнил подвал, в котором мне однажды пришлось оказаться), я перешагнул через глаз и вступил в лужу крови. Сердце забилось чаще, к горлу снова подступил тяжёлый комок завтрака.

Труп был. Но то, что с ним сделали, не поддавалось здравому смыслу…

Самым ужасным в нём был его живот. Вся требуха, все его внутренности были вытащены через огромный разрез в животе, и было похоже, что некоторые органы были покусаны: я чётко различил на чём-то красном и круглом следы лисьих зубов. Лапы несчастного были прибиты к борту арбалетными стрелами. Арен был прав: она всё-таки стреляла из арбалетов. Уши были то ли отгрызены, то ли просто оторваны. Глаз не было совсем. На один я уже наступил, другой растёкся по морде белой слизью — такой же, как на пальце Флёр. Похоже, она просто выдавила ему глаз…

Зубы теперь были через один. Их не выбивали, а будто выдирали клещами. Запястье левой лапы было перерублено, а отрезанный кулак был затолкан ему в глотку вместо кляпа.

Я даже не успел отбежать в сторону, как Арен, и выдал свой завтрак прямо здесь. Красная лужа крови разбавилась коричнево-бурой массой с плававшей в ней непереваренной рыбой. Позади появился Арен и, опёршись на меня, с трудом проговорил:

— Надо бы убрать… придётся на время забыть про брезгливость и помыть трюм чем-нибудь ядовитым…

— Запах всё равно останется…

— Тут уж ничего не поделать… найди мне какой-нибудь мешок поплотнее…

Мы вдвоём принялись за тяжёлую уборку. Арен обернул лапы тряпками и принялся аккуратно складывать кровоточившие куски гиена в найденный мною мешок из парусины. Когда он хотел взять и затолкать в мешок туловище несчастного, от него вдруг отвалилась нога. Чертыхнувшись, мы продолжили уборку, после чего вытащили из нижнего трюма большой камень из балласта, сунули его в мешок вместе с покойным и кинули за борт. Убрав кровь и остатки требухи, мы не придумали ничего лучшего, как залить трюм водой, чтобы кровь хоть немного растворилась. Одно за другим мы таскали вёдрами воду из моря, и вскоре в трюме было уже по щиколотку морской воды. Второй гиен лежал гораздо выше, так что я о нём не беспокоился. Пусть полежит ещё немного, подумает…

Поднявшись на палубу, мы стали усердно дышать свежим морским воздухом. Оказалось, за время уборки мы сумели привыкнуть к мерзкому запаху и перестали его замечать.

Но в контрасте со свежим воздухом…

Пока мы работали не покладая лап, лисица мило плескалась в воде, сделав себе мочалку из набранных в лесу листьев. Заметив нас на палубе, она бросила листья и, не стесняясь наготы, подплыла к борту судна.

— Кидайте мне мои вещи по одной! — велела она нам снизу.

Я оглядел кучу чёрной одежды, которая на время стала красной. Арен с явным отвращением подцепил одну перчатку и перенёс её за борт.

— Лови, — и отпустил.

Флёр выловила перчатку и начала её полоскать в солёной воде. Почти все детали её костюма были кожаными, так что их не нужно было стирать, а было достаточно просто смыть грязь и кровь. На одну перчатку у неё ушло меньше минуты, после чего та прилетела к нам на палубу, упав точно на чистое место. Арен бросил за борт вторую, и всё повторилось.

Весь костюм Флёр отмыла примерно за пятнадцать минут. Настала очередь двух последних вещей — её нижнего белья. Как-то уж совсем брезгливо, самыми концами когтей лис подцепил трусики и свесил их за борт.

Лисица в воде хихикнула:

— Не бойся, они не кусаются!

— Я и не боюсь, — Арен отпустил их.

— И чего все мужики их так не любят? В них нет ничего противного. Лови!

Арен перевесился через борт, и в тот же миг мокрые трусики врезались ему в морду. Флёр расхохоталась, а Арен, сдёрнув их с глаз, возмущённо рявкнул:

— Что ты мне всякую гадость в морду кидаешь?! Сейчас как…