Ошибка парторга, или случай в горах Кавказа

Все остальные, находившиеся в тот момент в самых дальних рядах и даже незнавшие толком, что случилось, были приглашены на дружеское собеседование в некое прославленное и сугубо почтенное учреждение, после чего каждому в отдельности, в тиши уютного кабинета, пришлось прослушать краткую, но внушительную лекцию о вреде многоглаголания и пользе молчания, и уйти, оставив свою фамилию в длиннейшем списке „политически неблагонадежных“.

Общая цифра казненных и сосланных по этому случаю, значившемуся в номенклатуре дел следственного отдела НКВД под названием „Ошибка парторга“, достигала нескольких сот человек, включая и членов семей главных обвиняемых, без различия пола, возраста и физического состояния.

Так бесславно для ее участников закончилась столь успешно начатая большая кино-экспедиция, которой было суждено вызвать к жизни „Случай в горах Кавказа“, легший в основу этого повествования.

* * *

Как позже выяснилось, это было еще не все. Однажды, в числе очередного планового пополнения, в острог прибыл матерой враг народа — 97-летний и колченогий колхозный чобан²⁹), вместе с народным вражененком — сыном своей праправнучки, закоренелым в грехах 9-месячным мальчуганом, с ярко выраженными на личике контрреволюционными наклонностями. Оба они, со своими овцами, в то знаменательное утро находились вблизи того рокового места и, ввиду этого, получили по 10 лет каторги, признав себя виновными „в организации вооруженного восстания с целью ниспровержений существующего строя, террористических актах и связи с заграницей“. Удивительный же пацан, кроме всего, пред лицом неопровержимых улик, вынужден был сознаться и „в подпольном издании антисоветской литературы, шпионаже и службе в Белой армии...“

Старик громко сетовал на судьбу зато, что арест прервал его учебу в ликбезе³⁰,) и с горя в первый же день попросил старосту камеры записать его в МОПР³¹ и Осоавиахим³²) и стал усиленно готовиться к сдаче норм на значок ГТО³³) второй степени.

Все утешали его, как могли, и он успокоился лишь взяв на себя (в присутствии надзирателя) торжественное обязательство: по окончании срока, вернувшись в колхоз, поступить на курсы повышения квалификации и выучить наизусть весь „Краткий курс истории ВКП(б)“³⁴.

Сей, по уши погрязший в крамоле опаснейший из государственных преступников нашей эры, оказавшийся, кстати, большим оптимистом и остряком, рассказал новые интересные подробности вышеописанного дела, о коих я считаю не лишним здесь упомянуть. Как уверял всех старый бунтарь, в процессе длящегося следствия все занятые в киносъемке лошади, будь то даже беспартийные и жеребые, были, на всякий случай, заодно с артистами, объявлены социально-опасными, немедленно изъяты из общих конюшен и, после внеочередной маллеинизации и удвоенной противосапной прививки, переданы в распоряжение Автодора³⁵) для использования на подмосковных работах по вытаскиванию из грязи застрявших в ухабах шоссейных дорог тракторов СТЗ³⁶) и автомобилей М—1³⁷). Те же из этих мятежных животных, кои, глядя на крамольную сцену, отбивались от мух, необдуманно помахивая головами, как бы одобряя, и хвостами, как бы приветствуя,— были заочно тройкой³⁸) НКВД осуждены на заклание, причем мясо и кости наиболее тощих из них, после тщательного обезжиривания, пошли, якобы, на первомайское премирование рабочих-стахановцев³⁹) и колхознинов-ударников⁴⁰).

Обо всем этом поведал, шамкая беззубым ртом и часто мигая мутными от слез глазами, длиннобородый колхозный чобан, но, хотя все это и сильно походит на правду, однако, за достоверность сего я не ручаюсь, ибо допускаю, что полуглухой и полуслепой старец, являющийся, к тому же, явно чуждым элементом, мог несколько извратить действительность.

Пусть лучше об этом судит каждый сам, прочитавший эти строки.

КОНЕЦ