Ошибка разбойника (СИ)

— Бросьте, — хмыкнул хозяин. — Чего-чего, а времени у меня вдоволь. Садитесь, раз пришли, мне плевать, в каком мы родстве, — и крикнул слуге: — вина!

— В Хетафе вино превосходное.

— Вас уже угостил наш идальго? Лоза осталась на малой части прежних участков, остальные засохли. Идальго упорствует, что-то придумывает из года в год, а только скоро конец пятилетней королевской милости, и сомневаюсь, что её продлят. Рамирес всякий раз что-нибудь намудрит, но его удача небесконечна. И останется отставной лейтенант со своим упрямством и дочерью-бесприданницей. Его сеньорита — единственное, что есть сейчас ценного в нашем богом забытом Хетафе. Ведь вы её видели?

— Я имел честь быть представлен обоим.

— Поэтому крутитесь в нашем селении?

— Я с уважением отношусь к офицеру, служившему вместе с моим отцом, — дон Стефано умел принимать праведный вид.

Смех дона Хосе де Вега был похож на карканье.

— Вам не провести даже младенца! У меня только один глаз, а у идальго — два, и оба отлично видят, что не мешает его ослиному упрямству. Ради дочки хоть бы взялся за ум. Я подожду.

— Чего? Сеньор Рамирес сказал, что вы перекрыли воду. Рассчитываете через год получить земли Хетафе?

— Может быть… Только у меня уже нет даже двух тысяч дукатов, за эти пять лет испарилось, что было.

— Почему такая сумма?

Дон Хосе спохватился, что откровенничает с посторонним, потом залпом выпил вина, махнул рукой и, ссутулившись, проговорил:

— Примерно две тысячи Рамирес дал в долг нашим односельчанам, чтобы уплатить налоги год эпидемии, до получения скидки. Иначе откупщики костьми бы легли, чтобы землю отнять, никакое прошение не помогло бы. У Рамиреса все расписки. Если эти деньги не выплатить, земли не получить — они в залоге, даже королевская казна земли крестьян Хетафе не сможет отнять без компенсации кредитору. Так мы, два барана, и держим друг друга. Я предлагал ему решить дело, а он ни в какую!..

Новости дона Стефано ошеломили, он даже не подозревал о подобном нюансе. Дон Хосе, выпив ещё, убитым голосом говорил, наставив единственный видящий глаз на камин. Хозяин дома, казалось, впал в полузабытье и монотонно твердил, не чувствуя времени, лишь бы его хоть кто-нибудь слушал.

— …Я говорил ему, говорил: отдай дочь за моего сына — поладим. Но мой сын ему был нехорош.

— Ваш сын тоже переболел оспой? — как само собой разумеющееся пробормотал гость, тяготившийся разговором, но полный решимости узнать всё, что можно.

— Нет… он был в Сегилье, гостил у родни, застрял до последнего года, деньги промотал, а ума на них не купил. Набрался там чванства, заносчив стал, как его покойная мать. Явился несколько месяцев назад — думал у отца денег взять, а уже нечего.

Дон Стефано перестал вообще что-либо понимать в этом деле.

— Если вам нужны деньги, зачем женить сына на бесприданнице?

Гримаса на лице дона Хосе, наверное, означала улыбку. Изуродованный мужчина перевёл на гостя единственный глаз.

— Думаете, приданое — это всегда монеты, сколько там тысяч? А если, с одной стороны, в былые годы благодатные земли, которые у идальго в залоге, с другой — моя вода, вместе сложить, то будет побольше, чем несчастные две тысячи этих расписок и тысяч семь, что сейчас стоит моё имение.

— Оно отчуждаемо? — быстро спросил кабальеро.

— Если не будет наследника… — упавшим голосом произнёс хозяин, потом спохватился. — Вам на что? Хотите купить? Не отдам!

— Всё ещё думаете об этой свадьбе? — дон Стефано надеялся, что его голос не выдаст обеспокоенность, но опасения оказались напрасны.

Дон Хосе уронил голову на руки:

— Нет у меня больше сына… Даже такого глупого самонадеянного мальчишки, какой у меня был, и того нет.

— Понимаю, сеньор, вам тяжело говорить…

— Вам наплевать… — хозяин был уже сильно пьян и продолжил. — Я твердил ему: ухаживай, сватайся, дворянка ведь и красавица — вся Сегилья завидовать будет. Он упёрся — мелкие идальго всё равно что крестьяне, много чести девчонке, если графский родственник возьмёт её хотя бы в любовницы. Похитить решил. Я, тоже дурак, думал — пусть похищает, заставлю жениться, идальго деваться некуда будет.

— И что? — заинтересованный гость подался вперёд.

— Даже этого болван не сумел! Деревенских из нашего Хетафе для такого дела вздумал нанять, они его выдали, позволили взять с поличным, когда он ломился к Рамиресам в дом, думая, что там сеньорита одна! А идальго… — горе-отец запнулся, покосился на гостя, потом будто забыл о его существовании и прошептал: — Выпорол его.

— Выпорол? Сам? Дворянина?

— Ну да, вожжами! Мой щенок скулил потом: порол, говорил «Ума у тебя не больше, чем у сосунка, вот и поучу, раз отец упустил». Потом прибавил, что его позор несколько человек из крестьян видели, так что если мой сын ещё какие-нибудь глупости учудит, знать о порке будут даже в Сегилье.

— Остроумно… — гость отхлебнул из своего бокала. — Ваш сын уехал в город?

— Не доехал… Расшибся насмерть. Пил всё время, что после порки был у меня, пьяный на коня сел. Я зол был, кричал на него, думал — поживёт дома недельку-другую, там придумаю что-нибудь, а он рванул и…