Ошибка разбойника (СИ)

Когда обман, без имени главного обманщика, стал известен, дон Стефано удостоился снисходительной благодарности его светлости. Тем не менее неразоблачённый мошенник опасался, что герцог, хотя не понёс убытка и не слишком рассержен, сочтёт нужным уделить афере больше внимания, чем хотелось бы аферистам. Разумеется, его светлость не станет обнародовать сведения о неблаговидной проделке благородного сеньора, не посмевшего причинить ему убыток, но потребует себе немалую долю. B будущем его светлость не преминет развлекаться намёками на тайную деятельность дона Стефано в Тагоне, и это следует предотвратить. Сеньор дель Соль готов был льстить вельможам и заискивать перед ними ради будущих выгод, но не хотел стать ручной собачонкой.

Хорошенько подумав, дон Стефано решил: единственный способ обуздать подкреплённое возможностями губернатора любопытство его светлости — дать ему понять, что мошенничеству в Тагоне покровительствовало не менее высокопоставленное лицо, пребывающее в столице. Имя вельможи дон Стефано сумел вытребовать у своего учёного сообщника.

Спустя неделю сеньор дель Соль с комфортом устроился на своей столичной квартире, которую держал для кратких визитов. Он без промедления навестил приёмную нужного ему вельможи — занимавшего пост министра двора маркиза Оливейру, и оставил у секретаря записку с просьбой принять его.

Маркиз не зря получил прозвище: «Хитрый лис». Формально его сиятельство не был уполномочен распределять королевские субсидии, но умудрился совмещать основную должность с губернаторством одной из провинций. Поэтому маркиз вовсю использовал частые встречи с Его величеством для обсуждения хозяйственных вопросов и активно влиял на политику трат королевской казны. Не гнушался вельможа и помощи королевской любовницы, с которой был в дальнем родстве и которую когда-то вытащил ко двору из глуши.

Хитрый лис стал покровителем учёного сеньора Бланеса, отлично понимая фантастичность затеи по выращиванию льна. Однако формально за контроль над использованием средств казны отвечал министр финансов, которому опыт показался не лишённым смысла. Своя роль, щедро оплаченная, была и у королевской любовницы. Эта дама в начале аферы изобразила патриотический восторг от того, что у эспанок будет лучший в мире льняной батист, а в финале смягчила гнев Его величества на министров, допустивших растрату: «Ах, мой дорогой дон Луис, сеньоры всего лишь переоценили свои возможности, без опыта ничего не узнаешь наверняка!».

Дон Стефано не знал всех деталей, но в общих чертах представлял, каким образом были разворованы средства казны. С маркизом Оливейрой кабальеро встречался раньше, преподнеся ему отлично составленный учёным сеньором Бланесом трактат о пригодности разных земель Эспании для выращивания льна. Разумеется, дон Стефано о своей роли не упоминал, а трактат выдал за составленный другим учёным, независимым от нынешних опытов. Данное сочинение помогло маркизу получить очередные субсидии и продлить аферу. Помня о полезном визите, его сиятельство принял сеньора дель Соль на следующий день после приезда кабальеро в столицу.

Войдя в кабинет маркиза, дон Стефано почтительно поблагодарил его за оказанную честь и приступил к делу:

— Ваше сиятельство, я глубоко огорчён, что столь многообещающее предприятие закончилось крахом.

— Увы, не всё в наших руках, — вздохнул маркиз, возведя очи к потолку.

— Благонамеренные сеньоры были полны надежд, думаю, и сам сеньор Бланес скорее заблуждался, чем изначально обманывал своих высоких покровителей.

— Иначе ему не удалось бы убедить влиятельных лиц, — маркиза более чем устраивала версия о том, что афера была неудачным опытом, а не обманом с целью вытягивания субсидий.

— К сожалению, завышенные ожидания привели к глубокому разочарованию почтительных подданных короля, которые полны решимости покарать обманщиков, неважно, вольных или невольных.

— Сеньор Бланес бежал. Я не могу быть слишком строг к человеку, чьи благие намерения завершились прискорбным провалом.

— О да! — столь же сочувственно заявил дон Стефано. — Он вряд ли доступен для мщения, но его наверняка попытаются изловить, разузнав о его связях, в том числе о столичных.

— Вот как? — голос маркиза стал строгим. — Неужели в Сегилье решили взять на себя ответственность за расследование дела, касающегося королевской казны?

— Наш губернатор, его светлость герцог де Медина, ревностно относится к своим обязанностям и полон решимости пресекать в нашей провинции любое беззаконие. К ущербу короне он относится крайне чувствительно.

Про себя кабальеро прибавил: «Если этот ущерб не на пользу карману нашего губернатора».

— Неужели? — маркиз на миг позволил себе ехидный тон, но тут же взял себя в руки. — Не сомневаюсь в преданности дона Армандо короне, однако это дело поставлено на особый контроль, вы понимаете…

Дон Стефано продолжил елейным тоном:

— Его светлость интересовался тагонским льном непосредственно перед финалом этого дела, возможно, поэтому чувствует себя задетым. Правда, насколько я слышал, его интересы не пострадали.