Ошибка Выжившего 2 (СИ)

Я засмеялся. Засмеялся безумно, истерично. К горлу подкатил ком и я не стал себя сдерживать, избавившись от завтрака. Отвращение настолько захватило меня, что я чувствовал, как мой желудок буквально в узел сводит. При этом образ молочного шейка в моей голове стал только ярче, мне, несмотря на всё отвращение, прямо сейчас хотелось его выпить.

Меня вновь вырвало.

— Да, я испытал сначала те же эмоции, — с пониманием, но без какой-либо жалости поддакнул Клейтон. — Добро пожаловать в клуб, чувак. Тебе здесь не рады.

— Зачем старый ублюдок это делает? — шепотом спросил я, подняв взгляд на яркое солнце. — Он… он правда пытается спасти человечество?

— Чистейшая правда, — кивнул Клейтон. — Все мы этого хотим. Проклятое чувство вины, а? Ха-ха! Но это лишь хобби, он разве тебе этого не говорил? Нужно же заниматься чем-то. Он среди нас один из самых старых и деятельных. Не делай такое лицо, будто сам не понимаешь. Прекрати уже отрицать эту проклятую реальность, Феликс. Раскрой глаза, он никогда не пытался скрыть свою внешность. Просто потакал нашим желаниям. Прими действительность и вспомни образ «Его». Давай, давай!

И, хотел того или нет, я вспомнил. Передо мной возник образ старого ублюдка, которого я ненавидел больше, чем кого-либо ещё.

В официальном костюме, с седыми волосами, слабой улыбке на лице…

И яркими, чистыми голубыми глазами, в глубине которых жил океан. Глаза, которые воплощали океан. Которые несли его в себе и распространяли везде, куда ступали. Ожившее воплощение океана, одно из древнейших созданий, которых видело и не видело древо реальности. Само его появление уже означало приближающийся конец человечества.

Тот, кто измывался над нами, вылавливая из океана, обращая наше существование в страдания. Тот, кто обращал нас же в инструменты и скармливал нам же, распространяя знание об Атлантиде, плодя Атлантов.

Всего лишь такой же осколок сошедшего с ума неудачника.

Глава 52

Не то чтобы я догадывался о том, кто такой Мистер Стивенсон. Я знал. Конечно, я знал. Немало чего указывало на это; никто и не скрывал от меня эту информацию, лишь не подавая её прямо. Это объясняло слишком много вещей, слишком много слов и действий старого ублюдка. Грёбаный «опекун»…

До принятия ситуации у меня были сомнения, ненавидит ли он меня. Почему обрёк на такую судьбу, почему именно меня вытащил из океана и повесил какие-то нереалистичные обязанности, заставив пройти через смерть сотни и тысячи раз, держа в заключении и закрывая глаза на все эксперименты, которые надо мной проводили, надламывая мою и без того сломанную психику, держа её на самой-самой грани, не позволяя мне ни окончательно сойти с ума, ни полностью стабилизировать себя. Он прекрасно знал, что моё сознание развивается и становится крепче; что в будущем, когда я немного встану на ноги, из меня уже нельзя будет так легко слепить нужного психопата, поэтому сразу, выловив из океана, отправил в котёл. Зная себя, я могу с полной уверенностью сказать, что им руководил не только лишь рационализм.

Он действительно ненавидел меня. Всех нас. Ненавидел до скрежета в зубах, взращивая эту злобу и во всех остальных. Она была с нами изначально, однако уроду было этого мало и он распалял пламя войны только сильнее, удовлетворяя уже свои собственные наклонности.

Но при этом всё ещё был просто слишком стар, чтобы быть по-настоящему зависимым от своих эмоций и желаний.

Урод решил объединить приятное с полезным, отлично с этим справившись.

И если это я ещё мог как-то принять, то мысль о том, что меня заставили сожрать самого себя, просто менее «удачливого», уже действительно сводила меня с ума, вызывая настолько сильное отвращение, что меня раз за разом скручивало и заставляло вновь и вновь избавляться от желчи, будто это могло мне помочь как-то избавиться от чего-то такого.

Я действительно счастливчик.

К счастью, в моём распоряжении всё ещё была субъективная вечность. Я позволил себе застыть между бесчисленными реальностями и нереальностями, просто ни о чём не думая. Все мои вариации будто превратились в овощи, отключились, желая дать покорёженному разуму немного отдохнуть.

Неожиданно пришло осознание, насколько сильно мне хотелось спать. Просто заснуть и уже не просыпаться. Давно хотелось. Едва ли не с самого начала. Погрузиться в самую пучину, где я смог бы навсегда забыться и оказаться навечно в своей мечте. Закрыться от всего и вся, давая волю океану.

Промелькнувшая мысль была безумно соблазнительной. Такой сладкой, такой манящей, словно молочный шейк. В состоянии созерцания вероятностей у меня не было тела, но всё равно возникло такое чувство, будто в горле пересохло. И вода здесь уже не поможет. Только молочный шейк. Сладкий-сладкий, холодный и освежающий, такой настоящий.

Я резко вынырнул из этого состояния, вновь ощутив позыв к рвоте. Во мне и желчи больше не оставалось, поэтому я, словно та рыба на берегу океана, потерявшая доступ к воде, принялся корчиться на берегу, схватившись за живот.