Ошибки

Когда барон вошёл, старик вместе с дамой уже заняли места в зеркальном кабинете, скрытом от взглядов вьющимся виноградом. Барон уселся в соседней комнате, причём так, что в отражении зеркал пара была ему хорошо видна.

Старик мрачно опустил глаза, а дама что-то энергично ему говорила, причём так тихо, в самое ухо, что барон не мог расслышать ни единого слова. Наконец им принесли заказанное — мороженое, ликёр и пирожные. Дама схватила старика за голову и к немалому изумлению барона отвинтила косичку, открыла её, как футляр, и вынула оттуда салфетку, нож и ложку. Затем повязала салфетку вокруг шеи старика, так обычно поступают с детьми, чтобы они не измазались во время еды. Старик вдруг повеселел и приветливо смотрел на даму чёрными, как уголья глазами, затем стал есть с отвратительной жадностью мороженое и пирожные. Наконец дама откинула вуаль и совсем не надо было обладать впечатлительностью барона для того, чтобы испытать то потрясение, которое он испытал, от этой дивной красоты. Может быть, кто-то, впервые почувствовав на себе этот взгляд Турандот, сказал бы, что лицу и всему облику чужестранки недостаёт того очарования, которое, пренебрегая требованиями формы, безоговорочно побеждает, другой, возможно, стал бы утверждать, что разрез глаз и лоб Изиды как-то пугающе необычны, но — как бы там ни было — каждый должен был признать в чужестранке явление необычайное. Барон мучительно искал средства, как подобающим образом приблизиться к незнакомой паре. «А что если, — подумал он, попытаться воздействовать на чувства красавицы с помощью волшебной силы музыки!» От мысли к делу! Он уселся за прекрасный кистинговский инструмент, который, как известно, имеется в кондитерской Фукса, и начал импровизировать, причём так, что если не всем остальным, то ему самому это казалось просто божественным. Вдруг как раз на журчащем пианиссимо раздался шум, он покосился в сторону кабинета и увидел, что дама встала. А на месте, где она прежде сидела, лежала, а вернее прыгала и скакала косичка старика, пока он не прихлопнул её ладонью с громким возгласом: «Куш, куш, Фрипон!» Слегка испуганный странным поведением косы-Фрипона барон тотчас впал в фортиссимо, а затем перешёл к чувствительным мелодиям. Тут он почувствовал, что дама, привлечённая сладостными звуками, тихо подошла и встала за его спиной. Всё, что он слышал когда-либо нежного, душещипательного, вся музыка этих итальянских маэстро на «ини», «ана», «елли», «ичи» пригодилась ему сейчас. Он собирался уже закончить в восторженном дурмане, когда прямо над его головой раздался глубокий вздох. «Ну, время пришло!» — подумал он, вскочил и оказался перед ритмейстером фон Б., который всё это время стоял за его стулом и теперь начал говорить о том, как это нехорошо со стороны барона, что своими ужасными стенаниями и грохотом за роялем он разогнал всех посетителей господина Фукса. Вот только что дама, чужестранка по виду, проявлявшая все признаки нетерпения, не выдержала и поспешно бежала вместе со своим спутником, маленьким курьёзным старичком.

— Что? Бежала? — воскликнул барон, потрясённый. — Опять бежала?

В кратких чертах барон рассказал ритмейстеру достаточно для того, чтобы тот мог понять, какое интересное приключение оборвалось.

— Это она! Это она! Ха! Моё предчувствие меня не обмануло!

Так восклицал барон, когда ритмейстер отметил своеобразную деталь — на золотой цепочке дама носила на шее небесно-голубой бумажник. Господин Фукс, стоявший в это время в дверях кондитерской, видел, как старик знаком подозвал проезжавшее мимо ландо, сел в него вместе с дамой и отъехал с быстротой молнии. Потом экипаж ещё видели в самом конце Унтер ден Линден, ближе к дворцу.

— За ней, за ней! — вскричал барон.

— Возьми мою лошадь, — был ответ.

Барон вскочил на лошадь и вонзил шпоры в рёбра храброго коня, который сначала встал на дыбы, а затем понёсся, что есть силы, с быстротою ветра через Бранденбургские ворота прямо в Шарлоттенбург, куда барон прибыл цел и невредим и как раз вовремя, чтобы отужинать у мадам Паули в целой компании знакомых. Все, кто видел его приближение, восхищались чёткостью движений и смелостью наездника, особенно те, кто не знал, что свойственной барону уверенности и ловкости как раз хватило, чтобы справиться с таким диким и робким животным, как лошадь ритмейстера.

А барон между тем проклинал своё существование.

Греческий полководец. Загадка

Большим утешением для барона было сознание того, что предмет его мечтаний и надежд во всяком случае пребывает в стенах Берлина, и каждую минуту счастливый случай может вновь привести его к встрече с необычной парой. Однако, хотя барон много дней подряд неустанно бродил по Унтер ден Линден, ни малейшего следа старика или дамы он нигде не обнаружил.

Весьма разумным и правильным казалось поэтому отправиться в контору регистрации приезжих и выяснить, где сейчас находится странная пара, прибывшая в Берлин 24-го июля.