Ошимское колесо (ЛП)

Ночь стояла тёмная и безлунная, но пожары, начатые нами, расцвечивали место действия в несомненно адские тона. Баррас вытер лицо, размазав пепел по бледной щеке. Казалось безумием, что мы вдвоём, здесь, смотрим на армию мертвецов, освещённую тем инферно, где раньше был Вермильон. Я-то думал, что буду смотреть на его лицо над кубком вина, или разгорячённое от волнения на скачках, а не в железном шлеме с расширенными от страха глазами. Он опустил перфорированное забрало, став ещё более незнакомым.

Сквозь дым и огонь мы увидели, как воплощаются некоторые из моих предсказаний – люди, движимые страхом большого пожара, выскакивали из своих домов и бежали на открытую местность. В этом вынужденном массовом исходе у них было куда больше шансов выжить, чем если бы они остались ждать, пока ворвутся мертвецы. При приближении нежити ускорившиеся мертвецы проломили бы их двери, и выхода бы не осталось. А теперь, хотя людям и приходилось встречаться с ордами ходячих мертвецов, но эти по крайней мере еле волочили ноги, а не бегали.

К тому же многочисленные бегущие горожане вкупе с пляшущим огнём и густым дымом создавали такую сумятицу, что многие подданные бабушки явно готовы были и сами сбежать, чтобы наблюдать за ночными событиями с какого-нибудь уютного уединённого поля или из далёкой рощи. И всё равно, видя, как они бегут, я знал, что другие будут слишком парализованы ужасами за их стенами, и не смогут убежать, даже когда дым проникнет под их двери, и пламя начнёт срывать их крыши. Если бы я недавно поел, то возможно добавил бы свой вклад на испачканные рвотой стены.

– Я просто не понимаю, как они могут причинить нам вред, – сказал Дарин, словно ожидая подтверждения. – У них нет оружия. Они не могут пробиться через стены или открыть ворота. Они не могут карабкаться… эти просто волочат ноги, и даже в гневе им не преодолеть отвесные стены. У них нет верёвок, нет лестниц, ничего…

У меня не было ответа. И всё равно, незнание заставляло меня чувствовать страх, а не уверенность.

– Боже, что это? – Баррас Йон с лязгом развернулся, чуть не насадив дозорного на свой меч.

– Лучше бы тебе снять эту штуку. – Дарин постучал пальцами по огромному шлему Барраса. Дальнейшие шутки застряли у него на губах, поскольку он тоже услышал звуки смертного клича.

– Нежить возвращается. – С запада приближался рёв – ещё слабый, но его хватало, чтобы до дрожи напугать человека. С тех пор, как нежить убежала, число мертвецов под нами уже утроилось, и их становилось всё больше с каждой минутой. У них оставался какой-то рудиментарный страх огня, и они старались держаться от него подальше, хотя места было так мало, что ближайшие к горящим зданиям мертвецы начинали тлеть. Я увидел юную девушку в голубом платье, возможно, дочь торговца, безо всяких следов насилия на теле – она загорелась, как факел, возле пылающей таверны. Давным-давно я пил там эль, хотя и не помнил, как это место называется. Её волосы заполыхали огненным нимбом, и она начала карабкаться по спинам остальных трупов, чтобы избежать огня.

Со всем этим дымом и плотной застройкой, закрывающей многие улицы от обзора, оказалось трудно сосчитать собравшихся против нас. Но никто не спорил, что перед воротами Вермильона не меньше десяти тысяч мертвецов. Крики приближались, и скорость твари вселяла ужас.

– Вот она! К оружию! За вами ваш город! – Проорал я, перекрикивая усиливающийся вой – где-то в темноте, посреди растущего инферно, к нам мчалась нежить.

Нежить быстрее скачущей галопом лошади проносилась через эти тысячи в сторону ворот. Я высунулся как можно дальше, чтобы отследить её, но она скрылась из вида под надвратной башней прямо перед дверями Вермильона.

Когда тварь добралась до ворот, мертвецы превратились в берсерков, принявшись стучать по доскам и завывать. Я представил себе кулаки, которые так сильно стучат по дереву, что дробятся кости. Удары стихли, и когда огромная масса трупов сзади начала давить, медленно, но верно увеличивая напор, усилились крики, от которых стыла кровь в жилах. Ворота начали трещать – сначала раздавался тихий скрип, словно в доме, где собираются ложиться спать. Затем громче – череда резкого хруста досок, сражающихся друг против друга. А за всем этим низкий стон принявших на себя напряжение запорных балок – трёх огромных обитых железом сердцевин тысячелетних дубов. И звон, когда вылетела какая-то заклёпка.

– Людей вниз! Толкайте назад! – Моя абсолютная вера в силу ворот не продлилась и минуты. – Чёрт, быстрее! Три сотни человек туда, живо! – Я и сам хотел спуститься, прижать плечо к этим дверям, но должен был смотреть.

Я наклонился над стеной, чтобы взглянуть на вершину надвратной башни прямо под нами. Там у солдат было два огромных чана кипящего масла, установленных над раскалёнными углями.

Баррас протолкнулся ко мне.

– Думаешь, мертвецы хотя бы заметят кипящее масло? – В его голосе слышалась смесь пессимизма и надежды. Я отлично знал это по долгим ночам за игральным столом, где он терял состояние, и за карточным столом, где он отыгрывал его обратно… в основном у меня.