Осиновая корона

— Досточтимый Шун-Ди, — промурлыкал Лис, нагнувшись в издевательском поклоне. Он был тонким и гибким, как кошка, и по-прежнему бронзовым от загара. Видеть на нём драпировку заурядной миншийской одежды было крайне непривычно — как и копну рыжевато-золотистых волос, бережно собранную в хвост… Шун-Ди сглотнул слюну, пересилил себя и посмотрел в глаза — янтарно-жёлтые, звериные, с вертикальными щелями-зрачками.

Ниль-Шайх, конечно, не отличается сообразительностью… Но неужели даже эти глаза не насторожили его?

— Присаживайся, менестрель, — Ниль-Шайх небрежно швырнул Лису подушку — и не заметил презрительного взгляда, который получил в ответ. Шун-Ди этот взгляд всегда пробирал до костей. Он всё ещё не верил в то, что происходит. Может, хьяна и усталость швырнули его в яркий сон? — Так вы правда знакомы?

— О да, нам доводилось встречаться, — Лис гортанно протянул это раньше, чем Шун-Ди успел отреагировать. Потом бесшумно сел, скрестив ноги, и водрузил на колено лёгкую лиру кезоррианского образца. Пробежался по струнам пальцами, и Шун-Ди замер от гармоничной вязи звуков, разнёсшейся над прудом… Он смотрел на Лиса, хотя понимал, что это уже до неприличия долго и нужно отвести глаза. Почему в западных землях он ни разу не упомянул, что умеет играть? Или это всего лишь одна из его многочисленных ролей?

— Я… Не ожидал тебя здесь увидеть, — выдавил он. — Значит, ты бывал в наших краях раньше?

Уголки губ Лиса задрожали от улыбки, и он показал глазами на Ниль-Шайха. Шун-Ди сообразил, что неверно задал вопрос. Ниль-Шайх (как и все здесь, видимо) считает Лиса менестрелем из северных королевств…

Менестрелем. О Прародитель, какой же он, Шун-Ди, непоправимый глупец…

— Разумеется, бывал, — Лис ответил ему на гладком миншийском, а затем повторил фразу на кезоррианском и ти'аргском. — Или досточтимый Шун-Ди думал, что я провёл на западе всю жизнь?

Шун-Ди будто придавило этим знанием. Выходит, его догадки не были безосновательными. Когда он познакомился с Лисом в его племени, тот уже побывал здесь, на востоке, уже изведал иные уголки Обетованного… Это многое объясняло.

А ещё неожиданно больно ранило. Сколько ещё всего скрывал от него Лис — вопреки тому, до каких пределов сам Шун-Ди ему открылся?

Ниль-Шайх пытливо переводил взгляд с одного из них на другого, поэтому Лис невозмутимо занялся лирой, подбирая мелодию. Его длинные пальцы очень бережно касались струн — легко и быстро, как он всегда двигался. Нечеловечески легко и быстро.

Шун-Ди вздохнул и решился.

— Ты никогда не говорил мне, — тихо произнёс он на родном языке Лиса. Тот на секунду вскинул на него глаза — обожгло расплавленным золотом, но выражения не прочесть.

— А ты никогда не спрашивал… Что мне сыграть, о Ниль-Шайх? — вновь перейдя на миншийское наречие, Лис с насмешливым уважением повернулся к хозяину. — Что-нибудь из песен о Великой войне, может быть? Или о Восстании? Мой голос робеет в присутствии столь славных мужей, как ты и твой друг.

Глаза Ниль-Шайха заблестели от этой лести. Он всегда был на неё падок — даже не на столь тонкую.

— Лучше что-нибудь лёгкое и весёлое: сегодня не время для мрака. Шун-Ди нужно поднять настроение.

Лис склонил золотистую голову.

— Как скажешь, господин мой.

Он немного подумал и начал игривую мелодию, не знакомую Шун-Ди. Пока он не помогал себе голосом, но, наверное, готовился запеть. Его явно увлекли струнные переливы, резкие скачки из высокого в низкое — захватывающе, точно горная река; но Шун-Ди не мог справиться с собой и в том, что играл Лис, искал какое-то послание. Лис сидел так близко — почти как в бесконечном лесу за океаном… Только костра и его соплеменников не хватает. И простой дудочки из тутового дерева — вместо лиры. Невероятно.

— Когда мы сможем встретиться? — спросил он, во второй раз переходя на язык Лиса. Ниль-Шайх недовольно нахмурился от чужих звуков. Шун-Ди знал, что обходиться там с хозяином дома — верх невоспитанности, и… Виновато позволил себе об этом забыть. — Я хочу поговорить. Наедине.

Лис соорудил сложный аккорд и слегка улыбнулся. Блеснули хищные белые зубы — и на секунду Шун-Ди отчаянно пожелал, чтобы Ниль-Шайха здесь не было, а над ними в самом деле шумел лес…

— Через две ночи, полнолуние. Твой сад, — обронил он. Шун-Ди кивнул с облегчением и тревогой одновременно: значит, Лису уже известно, где его дом? Конечно, Рюй — маленький остров, и это нетрудно узнать, но… Всё-таки Лис искал его? Он здесь не просто так, из своей вечной тяги к странствиям? Лис помолчал и вдруг добавил: — Нам надо обсудить Вещь.

У Шун-Ди опять пересохло в горле. Лис ещё не знает, что он отдал с таким трудом добытую Вещь Светлейшему Совету… И будет очень зол, когда узнает.

— Вещь? — переспросил Шун-Ди. Ему надо было убедиться, что они говорят об одном и том же.

Жёлтые глаза Лиса блеснули, а зрачки хищно расширились. Он чуть подался вперёд — и на мгновение похолодевшему Шун-Ди показалось, что он сейчас прямо при Ниль-Шайхе и слугах примет другой облик… Тот, в котором ему обычно было удобнее.

Тот, который так ему шёл.

Но Лис разумно не стал этого делать.