Осиновый кол прилагается

Спать на узенькой твёрдой кровати было, деликатно выражаясь, крайне неудобно. Да ещё и в комнате с двумя мужчинами, один из которых храпит. Ты же здравник, Грэг Тилли, так вылечи себя от храпа в конце концов! Но проснулась я раньше петухов по другой причине. Лунные дни пришли ой-ой как не вовремя. К счастью, в отличие от подруг, я не чувствовала ни боли, ни неприятного вздутия в эти дни. Вот и сейчас, красные пятна на простыни — единственный знак. Тилли и Брауниг спали. А мне срочно нужно раздобыть прокладки и замыть простынь пока никто не догадался. Регулы — слишком интимная тема, чтобы поднимать её с малознакомыми мужчинами и вообще с мужчинами. Решу проблему красной армии самостоятельно.

Кроме лоскутов ткани, которыми я заматываю грудь ничего подходящего не нашлось. В сундуках Тилли и Браунига — по одной паре одежды. Единственное полотенце? Нет, я не настолько жестока. Оденусь и пойду попрошу у слуг кусок ткани.

Кое-как натянув на себя штаны и рубаху под неярким светом зарева, я вышла из комнаты, точнее — из комнатушки. Вокруг не было видно никого и не слышно ничьих шагов. Я спустилась вниз по винтовой лестнице и пошла на звук копошения. Женщина в чепчике с корзиной грязной одежды. Прачка! То, что надо.

— Здравствуйте, — начала я, женщина сделала книксен, — простите, не найдётся ли у вас материи — перевязать рану? Много материи, рана большая.

— Милсдарь, с такими вопросами обращайтесь к сударю управляющему, — отмахнулась женщина и двинулась своей траекторией.

— А где найти управляющего? — запоздала спросила я её спину, но ответа не последовало.

Ну и ладно. Здесь поблизости ворох одежды. Возьму пару полотенец, с маркиза не убудет. Я тихонько пробралась в комнату, от которой исходил запах влажных тряпок. У окна стояли два больших сундука. В этом мире сундуки использовались для хранения одежды. И полотенец, разумеется. Я приоткрыла один из сундуков — одеяла, пододеяльники… Слишком громоздкое. Может в другом сундуке будут полотенца? Открыла второй сундук — да, здесь бельё меньшего размера. Я взяла первое попавшееся и развернула перед собой: панталоны размера XXXL. В таком виде — держащей перед собой женское исподнее необъятного размера — меня и застали.

— А ну повернись! — Услышала я за спиной громкий басистый окрик.

Я вздрогнула и медленно повернулась, панталоны выпали из рук. В дверях стояли трое: стражник, направивший на меня длинный меч, прячущаяся за его спиной прачка, которая отправила меня к управляющему и Натаниэль Кристан в ночной сорочке с вышитым на ней гербом золотой лошади. Рот у меня сам собой открылся и закрылся. Голова после вчерашнего вина всё ещё болела. Или, может, от неудобной кровати? Так или иначе соображала я в этот момент туго.

— Это ТОД, — констатировал Натаниэль Кристан, сделав знак стражнику спрятать меч в ножны.

Чувствую скоро моё имя станет нарицательным.

— Ты ещё и извращенец, — фыркнул граф и обернулся к стражу. — обыскать его вещи.

— Я искал бинты, — пролепетала я.

— Тебя не спрашиваю, — отрезал Натаниэль Кристан.

Стражник вернулся с котомкой моих вещей.

— Вот, ваше сиятельство, — грозно пробасил страж, вытаскивая серо-голубой бархатный кафтан. — Мерзавец украл.

— Не украл, это — мой подарок, — махнул рукой Натаниэль Кристан, — ищи дальше.

Страж себя не затруднил поиском, а просто вывалил всё содержимое котомки на пол. Кроме комплекта одежды от Грэга Тилли, на пол упала моя расчёска, зеркальце и плесневый хлеб. Причём последний был мной аккуратно упакован в бумагу. Вот теперь, соприкоснувшись с полом плесень лучше просто выкинуть. Испортили лекарство, гады.

Натаниэль Кристан заломил бровь, посмотрел на меня вопросительно:

— Ты это ешь? В Сторнуле люди живут впроголодь, вам не хватает пищи?

— С едой бывает туго, ваше сиятельство, — ответила я, вспомнив тех, к кому мы с учителем приходили, да и нашу ситуацию, когда пришлось продать драгоценности.

— Зачем ты рылся в женском исподнем? — Спросил граф уже более мягко.

— Я хотел найти полотенце, чтобы перевязать рану.

Тут мне помогла прачка, сознавшись, что именно об этом я её и просила:

— Да, ваше сиятельство, он просил материю, но я сказала, что б шёл к управляющему с такими просьбами.

Граф бросил на служанку нечитаемый взгляд, а потом вдруг уставился на мою ляжку. И я со стыдом осознала почему он туда смотрит.

— У тебя кровь, рану надо обработать, — произнёс он. — Разрежь, ткань на штанах, — обратился он к стражнику и тот, вытащив нож шагнул ко мне.

— Нет-нет! — Пискнула я, шарахнувшись к дальней стене. — Штаны мне слишком дороги, и я сам лекарь, сам себе рану и обработаю.

— Ладно, — сдался Натаниэль, сделав знак стражу отступить, — Выдай ему чистую ткань, — бросил он прачке перед тем как выйти.

Страж последовал за графом. А за дверью меня ждали встревоженные Тилли и Брауниг. Я вздохнула.

Совместного принятия пищи больше не предстояло. Позавтракали мы на общей кухне вместе со слугами. «Рану» я предварительно перевязала принесённым прачкой мотком ткани, простынь замыла. Тилли и отец Брауниг деликатно ничего выпытывать не стали.