Оскол(СИ)

- Первый отметаю как заведомо ненаучный. Доктор, я в сказки не верю.

- Наш человек! - синеглазый засмеялся, а старый доктор, фыркая, как морская свинка, обмакнул в чернильницу перо и, бранясь вполголоса, поставил нервную закорючку в углу документа. - Вы признаны годным к строевой службе, - сказал он, собирая бумажки медицинского "дела" и, ругнувшись латынью, добавил: - Товарищ Еленин уладит формальности с вашим начальством.

Вот это уж совсем ни к чему. Участие подобного ходатая не сулит хорошего ни на грамм. Ай, как скверно! Судя по всему, из этой богадельни выпускать меня не собираются.

- Формальностей в нашей конторе немного, так ли необходимо утруждать товарища Еленина?

- Совершенно необходимо.

- Вы что, меня закрыть здесь решили?

- Нет, что вы... - доктор вяло махнул рукой. - Просто ваша последующая деятельность будет проходить в его, так сказать, поле зрения, - и кивнул в сторону веселого голубоглазого коллеги.

- Это как? Психбатальон что ли?

Весельчак хмыкнул, до меня дошло, что это и есть "товарищ Еленин", а докторский голос вошел в неприятный регистр:

- Шутите? Так вот, напрасно. Вам, молодой человек, лучше бы никогда не знать того, с чем придется иметь дело.- Доктор пальцем двигал ко мне четверть серой бумаги и на смысл записанного накладывался перевод его недавней manym lavat*. - По мне, так лучше копать ямы на Пискаревке, чем заиметь вот это направление.

* Грубая латынь. Примерно: "Я умываю руки".

Патруль у Пяти углов

Если идти по улице Эдиссона и повернуть около бывшего магазина промкооперации, остается рукой подать до нашего дежурного пункта у Пяти углов. Или идти по Тепловодскому проспекту прямо до больницы Карла Либкнехта, там тоже недалеко. Какой бес потянул за руку Максимова в зону частной застройки - это загадка.

Старшина Максимов - мой наставник, учитель, воспитатель и прочая. Кроме того он главный в дозоре. Я у старшины что-то вроде Санчо Пансы; таскаю приборы, заряды, плащпалатки и прочий скарб согласно артикулу. Попутно знакомлюсь с районом - за три недели должен освоиться и сдать экзамен. Осталась одна.

- Здесь неподалеку вроде эвакопункт для раненых в сорок первом был, вы не помните, товарищ старший лейтенант?

- Не помню такого.

Максимов, однако, не слушал.

- Точно был, с Кушелевской станции сюда часть раненых перевозили, чтоб не скапливались. - Он, отвлекшись, споткнулся о рельс, проследил путь железных параллелей и сразу же продолжил: - Завод, фабрика, цех - это, в основном, нейтральная зона. Особенно, если железнодорожное полотно между участками, а не вот эта самодеятельность со шпалами, - Максимовский сапог ткнулся в узкоколейку. - Чтобы не тратить много времени, можете взять один замер: на пересечении входного, либо ближайшего 35-ти киловольтного провода и перпендикуляра к юго-западу от самого большого здания.

Всю эту премудрость запихали в голову еще в Лахтинской спецшколе, но пусть говорит. Делая заинтересованное лицо, я думал о своем, пока сознание не выхватило из фона слово-сигнал: н о в о е, н е и з в е с т н о е! Заработала физиология, вымуштрованная суровыми спецшколовскими преподавателями. Прямо, как у павловских собачек. Свисток - сахар, свисток - сахар - слюна, свисток - слюна.

В классе электросоматики слегка по-другому было. Вместо свистка разряд в пятку, а вместо слюней - искры из глаз. Расширяй, курсант, диапазон понимания. Теперь нужное мозг отмечает автоматически. Буду в Институте экспериментальной медицины, положу цветочек на памятник собаке - крепко доставалось беднягам.

- Вот здесь характерно покручены ветки, - показывал старшина хилую березку у ограды, - внизу под деревом сухая трава, попробуйте маятником.

Извлекалась блестящая гайка с ниточкой и вертелась по часовой стрелке - порядок! За две прошедшие недели я вкратце познакомился с болевыми точками района, с каждым днем все более поражаясь обилию неизвестных проулков и тупичков близ родной Арсенальной улицы. Десятки раз таскался я по этим местам, но вон того дома, близ поломанной ограды, хоть стреляй, не видел. Какие-то будочки, погреба, флигельки, маскирующиеся небогатой зеленью. Убогие стены, заслоняющие битыми фасадами огороды. Не те, блокадные, крошащие землю даже у Смольного (кругом только и разговоров было про капусту и шпинат), а многолетние, распаханные еще лапотными предками. Максимов такие места обхаживал, не жалея ног.

- Перекур, - наконец разрешает старшина и сразу же делает замечание: - Вы ошибку допустили: никогда не ложьте термопистолет на землю.

- Максимов, а почему железная дорога считается безопасной?

Он медленно забивает табак в гильзу и, чикая кресалом, думает вслух:

- Точно не скажу. Но собственным опытом подтверждаю - безопасно.

Дальше по маршруту обнаружился еще один незнакомый квартальчик. Строения напоминали перехожих калик, шедших куда-то и вдруг остановившихся в каменном внезапье. Их окна тускнели старческими бельмами под осыпавшимися бровями перекрытий, следя за нами.

- Старшина, может, туда заглянуть, - я показал в сторону двухэтажного апельсинового цвета строения.