Осколки

И Роланд понял, что окончательно пропал. Теперь он точно не уйдет, не оставит эту непостижимую женщину, умеющую в секунду превращаться из ледяной красавицы в пылкую любовницу, из безжалостной убийцы в мать, так искренне преданную мальчику, в котором даже нет ее крови. Предводительницу Вольного клана, не связанному родственными узами, но такому крепкому, что даже Роланд восхитился. Ее маги на первый взгляд были настолько разными, что с трудом верилось в их единство. Но Лаверн достаточно было слова, а то и взгляда, и они начинали действовать слаженно. А уж верности их мог позавидовать любой лорд…

Роланд понимал, что Эридору, по сути, на нее плевать. Ему нужны ее таланты убийцы, а также способность оживлять спящие источники. Мореллу наверняка нужно то же, Атмунд спит и видит, как казнит Лаверн, а теперь еще и император степняков желает ее заполучить. Она одна против всего мира, и лишь оставаясь с ней наедине, Роланд замечал, насколько тяжела ее ноша.

Упорство, с которым она движется к цели, восхищало. Роланду хотелось спросить, что же такого есть в мальчишке, что она настолько преданна ему, но он так и не решился. Когда он впервые увидел Ча, подумал, что мальчик не жилец. Он был настолько слаб и болезненнен, что жалко было смотреть. А еще от Ча настойчиво пахло смертью. Гниль, поселившаяся в его магическом контуре, Роланд ощущал постоянно, даже после того, как Лаверн наполнила его магией. После этого мальчик преобразился: с лица ушел сероватый оттенок болезни, здоровый глаз заблестел, голос стал звонче, а смех был по-детски непосредственным, но… болезнь никуда не делась. Она затаилась где-то в глубине его нутра и ждала своего часа.

– Ему повредили контур, – пояснила Лаверн ночью, стоя у окна и обнимая себя за плечи. – С тех пор он такой. И не растет – так и застыл в теле шестилетнего ребенка, хотя он не намного меня младше. Когда я нашла его, он умирал…

– Откуда ты знаешь, что источник спасет его?

– Однажды ко мне попали страницы древней книги – той самой, что оставил маг, пытавшийся разбудить источник. Он описывал целительную силу уснувшей жилы и был уверен, что та может излечить от любой хвори. В том числе и магического характера. Там же было написано про карту.

– И с тех пор ты ищешь?

Она кивнула, не оборачиваясь. Тогда Роланд встал и, подойдя, заглянул ей в глаза.

– Ты ведь понимаешь, что, если не удержишь его, когда он пробудится, погибнешь? А с тобой погибнут люди – много людей.

– Удержу, – упрямо ответила она, вздернув подбородок, и Роланд понял: удержит. Сгорит, искалечится, но добудет мальчику лекарство.

Спящая сейчас на кровати женщина мало походила на героиню. И на ту незнакомку, которая убила парнишку в лесу. А меньше всего на ту, что вместе с некромантом изуродовала Ульрика Вилларда. Роланд уже не понимал, что чувствует, знал лишь, что отдаст за нее жизнь. Закроет спиной, даже если Тринадцать спустятся из небесных чертогов в мир, чтобы судить ее. И уж точно был уверен: он ляжет костьми, но поможет ей отыскать веллов источник.

Клятвы, род, честь – все теряло значение рядом с ней. А без нее сама жизнь была лишена смысла. Роланд решил, что ни за что не оставит ее в Клыке – с некромантом. Эридор поймет. Потом. Когда Роланд объяснит, что задумал наместник Кэтленда.

К несчастью, последние несколько дней некромант изволил провести на своем корабле. В то утро он насмешливо объявил, что деревенская жизнь – не для него, и он не намерен стеснять людей Старого Эдда. Обронил, что вернется к утру Эостры, чтобы после отправиться в путь вместе с отрядами Лаверн и Роланда. Роланд мстительно отметил про себя, что за прошедшую ночь некромант осунулся. Лицо его, обычно смуглое и пышущее здоровьем, побледнело, во взгляде убавилось блеска, а сам Морелл двигался осторожно, будто каждое движение причиняло ему боль. Лаверн не сказала, что именно произошло между ними после злосчастного разговора, но Роланд понял: она сумела уязвить Сверра. Оттого он и уехал – не хотел выглядеть слабым перед ней и Роландом.

Злость на Морелла ослепляла. Плавила внутренности, и Роланду казалось, в груди разгорается настоящий пожар, стоило ему вспомнить лукавый взгляд некроманта, которыми он одаривал чародейку, его непристойные шуточки, то злосчастное вторжение в Очаг, разговор с Лаверн… Именно тогда он впервые и рассказал ей об осколках, понял Роланд. Именно это заставило ее бежать. Она тревожилась за Ча…

Единственное, чего Роланд не понимал: зачем Морелл вернул ей мальчика. Захватив ребенка, Сверр повысил бы шансы, что Лаверн примет его условия. Ча – все, ради чего она живет. Ради чего сражается.

Роланд брал ее еженощно, раз за разом. Если духи ниспошлют свою благодать, чародейка скоро понесет и, возможно, родит ему сына. Станет ли она сражаться так же за их с Роландом ребенка?..