Осколки

Она ненавидела это место – именно оно сделало ее той, кем она являлась. Именно оно изуродовало ее контур, изменило, изранило глубинную часть средоточия ее силы. Но все равно шла за Сверром, послушно приближаясь к источнику собственного страха и отвращения.

Она была здесь лишь дважды. В первый раз ее привел к источнику Фредрек, когда ей было всего четырнадцать. Второй раз Сверр принес сюда ее бьющееся в агонии тело, изуродованное ядом Матильды. Она мало что помнила с того раза, лишь силу, вливающуюся в умирающее нутро и то, что боль от этой силы притуплялась, давая возможность дышать.

Сверр потом сказал, что “Огонь дракона” – довольно редкий яд. Они никогда не пили его, хотя к остальным ядам он приучил Лаверн с того самого момента, когда младшие дома взбунтовались против него, желая казнить за смерть Даррела. Они принимали небольшие порции ежедневно после завтрака. Это чтобы организм привык, говорил Сверр, и Лаверн верила. После это не раз спасало ее жизнь…

В ущелье было темно, и Сверр зажег факел, который предусмотрительно захватил с собой из лаборатории. Лаверн ступала осторожно, опасаясь острых камней. Вход в ущелье не зря называли Кошачьей пастью – острые каменные наросты напоминали зубы, в любой момент готовые сомкнуться на плоти жертвы, переламывая кости.

Они преодолели длинный узкий коридор с влажными стенами, ведущий в огромную залу круглой формы, оплетенную мерцающими зеленью корнями. В центре был расположен большой овальный камень – полупрозрачный адуляр, внутри у него билось сплетенное из мертвых корней эфемерное сердце рода Снежного барса.

– Зачем мы здесь? – нарушила молчание Лаверн, не в силах оторвать взгляд от камня. Она крепко держала руку Сверра, так как боялась: отпустит, и источник поглотит ее. Она с ужасом заметила, что дрожит…

– Коснись, – неожиданно ласково попросил Сверр, и она замотала головой.

– Нет!

– Он не причинит тебе зла.

Откуда ему знать? Его не было тут, когда магия Фредрека медленно отравляла ее тело, пока от той, прежней Лаверн не осталось ничего. Он не слышал ее криков, не видел истекающей кровью плоти. Не внимал ее просьбам все прекратить – здесь, внизу она единственный раз опустилась до мольбы. Впрочем, ее мучителю было плевать на слезы и страдания жертв…

Сверр подвел ее, дрожащую и цепенеющую от ужаса, к камню, осторожно приложил ладонь к поверхности. Она оказалась теплой, гладкой и на прикосновение Лаверн ответила едва заметной пульсацией. По руке вверх побежали мурашки, и тьма, спящая внутри камня, проснулась. Она заполнила нутро его, выступила на поверхность, потянулась к коже Лаверн, ласкаясь. И собственная магия чародейки откликнулась. Поползли по коже серебряные змейки, смешиваясь с магией Кэтленда, превращаясь в непостижимую, сладкую смесь. Лаверн положила на камень вторую руку и откинула назад голову, не в силах противиться наслаждению. В груди стало горячо, в голове приятно шумело.

Ей никогда не было настолько хорошо и свободно. Она никогда ранее не была так сильна. Так счастлива. Лаверн хотелось втиснуться в этот камень, стать его частью, слиться с его магией и никогда, больше никогда не уходить отсюда. Она была дома, по-настоящему. И зачем только ушла, глупая? Ее место здесь, среди белесых корней подземника, рядом с тем, кому покорилась древняя жила…

В какой-то мере каждая женщина – источник. Она дает жизнь детям, отдавая большую часть себя, продлевая себя в них, сплетая нить магии ребенка с магией рода отца. Только вот…

Лаверн никогда не станет матерью.

Осознание этого походило на ведро ледяной воды за шиворот. Отрезвило. Лаверн отпрянула от камня, вытирая вспотевшие руки о подол платья.

– Что ты сделал со мной?! – выкрикнула громко, и эхо ее слов отскочило от стен.

– Я ничего не делал, – спокойно ответил Сверр. – Когда мы познакомились, ты уже такой была, и мы бы узнали об этом раньше, не будь ты такой трусихой и спустись сюда добровольно.

– О чем ты? Какой – такой?

– Что, ты думаешь, отец тогда сотворил с тобой? – вкрадчиво поинтересовался Сверр, наблюдая, как она пятится от камня.

– Он сделал меня убийцей!

– Боюсь, твой дар убивать стал для него самого сюрпризом, – покачал Сверр головой. – Иначе он бы не был так беспечен и не подставился под удар. Отец был слишком умен, чтобы создавать оружие, которое нельзя контролировать. А ведь тебя абсолютно невозможно контролировать, Лаверн.

– Что ты хочешь сказать?

– После того, как ты ушла, я нашел вырванные страницы из его дневника. Помнишь, мы еще гадали, какие ритуалы он мог там описать, что даже в надежных тайниках хранить боялся? Так вот, я нашел их здесь. Здесь, у камня есть еще один тайник, и он открывается лишь тому, кто возродил источник.

– Осколки здесь, – догадалась Лаверн.

– Ты отвлекаешься, – поморщился Сверр, но все же кивнул. – Они здесь. Так близко от тебя, руку протяни – возьмешь. Но ты не откроешь тайник, так что…

– Веллово отродье! – выругалась Лаверн.