Осколки

СИЛЬВИЯ: Не беспокойся, пожалуйста. Филиппу, правда, ничего не стоит кое-что покупать.

ХАРРИЕТ: Да что ты, я же все равно иду. У него и так хватает забот.

СИЛЬВИЯ: Ну, хорошо, тогда купи пару котлет.

ХАРРИЕТ: А ты? Тебе тоже надо поесть.

СИЛЬВИЯ: Да я и ем.

ХАРРИЕТ: Ну уж конечно — кусочек огурца? Смотри, какая ты бледная. Что такое, день и ночь читать одна газеты?

СИЛЬВИЯ: Я должна знать, что делается в мире.

ХАРРИЕТ: А врач-то хороший? Может, тебе надо к специалисту?

СИЛЬВИЯ: Пару дней назад он приходил с одним. Доктор Шерман из «Маунт Синай».

ХАРРИЕТ: В самом деле? И что же?

СИЛЬВИЯ: Ждем заключения. А доктор Хьюман мне нравится.

ХАРРИЕТ: У нас в семье ни у кого такого не было. Ну хоть что-то ты же должна чувствовать.

Пауза.

СИЛЬВИЯ: (поднимает голову). Да. Но внутри, не на коже. (Разглядывает свои ноги.) Я могу напрячь мускулы, но не могу поднять ноги вверх. (Проводит рукой по бедрам). Где-то там сидит боль, но не только здесь, а и… (проводит руками по всему телу) все мое тело кажется… нет, я не могу это описать: словно только что родилась и… при этом не хотела рождаться. Глубинная, жуткая боль.

ХАРРИЕТ: Ты не хотела рождаться? Это еще что такое!

СИЛЬВИЯ: (тихонько вздыхает, знает, что Харриет ее никогда не сможет понять). Может, найдешь хорошую утку. Если нет, возьми котлеты. И большое спасибо, Харриет, это так мило с твоей стороны. Кстати, а что решил Давид?

ХАРРИЕТ: Он не пойдет в колледж.

СИЛЬВИЯ: Не может этого быть! Стипендия есть, а учиться не хочет?

ХАРРИЕТ: Ну что с ним сделаешь? (Растерянно.) Он говорит, колледж не поможет ему найти работу.

СИЛЬВИЯ: Харриет, это ужасно. Скажи ему, я должна с ним поговорить.

ХАРРИЕТ: Правда? А я уж хотела тебя попросить об этом, но после того, что произошло (она показывает на ноги), я подумала, ты не станешь…

СИЛЬВИЯ: Да нет же, скажи ему, пусть зайдет. И передай Мюррею, он должен сказать свое веское слово — у вас ведь такой способный сын!

Боже мой! (Она подымает газету.) Если бы у меня была возможность пойти в колледж, моя жизнь пошла бы другим путем. Ты не должна этого допустить.

ХАРРИЕТ: Я скажу Давиду… А еще я хотела узнать, почему ты вдруг стала так интересоваться газетами. Это же не нормально, Сильвия!

Пауза.

СИЛЬВИЯ: (уставившись в одну точку). Они заставляют пожилых людей вставать на колени и скоблить зубной щеткой мостовую.

ХАРРИЕТ: Кто?

СИЛЬВИЯ: Там, в Германии. Старых бородатых мужчин!

ХАРРИЕТ: Ну, и почему тебя это так сильно волнует? Тебе-то что за дело?

СИЛЬВИЯ: (небольшая пауза; взгляд внутрь себя). Не знаю…

Маленькая пауза.

Помнишь дедушку? Его очки с погнутыми дужками. Один из этих стариков из газеты как две капли воды похож на него, и очки точно такие же, в проволочной оправе. Это не идет у меня из головы. Двое стариков на коленях на тротуаре. И пятнадцать или двадцать человек стоят вокруг и смеются над тем, как они скребут зубными щетками. На фото три женщины: воротники их пальто подняты — видно, было холодно…

ХАРРИЕТ: А почему они заставляют их скрести зубными щетками?

СИЛЬВИЯ: (гневно). Чтобы их унизить, чтобы сделать их смешными!

ХАРРИЕТ: О-о!

СИЛЬВИЯ: И почему ты такая… такая… (Она умолкает, прежде чем перейти грань дозволенного). Пожалуйста, Харриет, оставь меня одну, хорошо?

ХАРРИЕТ: Но это не нормально. Мюррей тоже так говорит. Вчера вечером он пришел домой и сказал: «Она должна перестать вечно думать об этих немцах». А ты знаешь, он так интересуется последними новостями.

Сильвия неотрывно смотрит в одну точку.

Я посмотрю уток, если мне не понравится — возьму котлеты. Могу я чем-то еще тебе помочь?

СИЛЬВИЯ: Спасибо. Мне ничего не надо.

ХАРРИЕТ: Тогда я пошла. (Уходит в глубину сцены).

СИЛЬВИЯ: Хорошо.

Сильвия вновь погружается в газету. Харриет какое-то время озабоченно смотрит на нее, не привлекая внимания Сильвии, и потом уходит. Сильвия переворачивает страницу, сосредоточенно читая. Вдруг она испуганно оборачивается: позади стоит Филипп. В руках у него небольшой бумажный пакет.

Ой! Я не слышала, как ты вошел.