Осколки

В дверь задолбили: услышали выстрел. Пора сматываться. По крайней мере, ответы на все интересующие меня вопросы я уже получил, и они меня вполне удовлетворили.

Смахнув с руки каплю чужой крови, я взобрался ногами на подоконник и в последний раз посмотрел на обезображенный труп Мориса, пытаясь хорошо запомнить это зрелище для дальнейшего любования им перед сном. Могу поспорить, я выглядел на лучше…

Я вздохнул. Посмотрев на сумеречное небо, я накренился вперед и разжал пальцы, полностью отдаваясь ощущению свободного полета.

Одним трупом больше. Осталось только покончить с девчонкой.

ИСТОРИЯ ДЕВЯТАЯ. ПЕРВЕНЕЦ

Йен

Я хорошо знаю эту историю. Пожалуй, даже слишком…

Мы стояли у их дома. Лил дождь. Капли барабанили по грязной серой земле. Они медленно стекали по капюшону и попадали на лицо, оставляя на щеках следы как от слез.

Хозяйка рыдала. Она стояла рядом со мной на коленях и что-то лепетала, тряся меня за ногу, но мое лицо оставалось каменным. Нет, я не переставал чувствовать. Просто слишком хорошо понимал.

Новоиспеченный отец вел себя тише. Но горе его оставалось ничуть не меньшим.

Он во всем виноват, это ясно как день. Неужели жизнь их ничему не учит? Неужели все эти проклятые сказки и легенды, которые знает любой уважающий себя родитель, ушли впустую? Потеряли смысл?

Грянул гром. Он лишь на секунду заглушил плач женщины, а потом все началось по новой. Холхост меня дернул сюда зайти. Мог бы пройти мимо и не бередить старые раны, а теперь просто не могу остаться в стороне. Нет, я плохой человек. Но мстительный.

Сверкнула молния. В доме закричал от страха ребенок.

Хозяин впервые за все время раскрыл рот, а я его не слушал. Все мои мысли обратились вглубь моей души, и сейчас меня мало интересовали его дурацкие оправдания и слезливая история о том, как он попал в беду, и проходящий мимо добрый путник согласился помочь, бросив только пару слов об «услуге за услугу».

Я мрачно перевел взгляд на бабу.

— Заглохни, — рыкнул я и толкнул ее ногой в грязь.

Он выступил вперед. Видимо, не вся его честь утопла в бутылке с вином.

— С дороги.

Мой голос и блеснувшие желтизной глаза заставили его отшатнуться в сторону.

Я поднялся на крыльцо. Толкнул рукой дверь. Та со скрипом открылась. В трех шагах от нее, в миниатюрной деревянной кроватке, широко раскрыв глаза, будто пытаясь впитать в себя все вокруг, лежал младенец трех дней от роду.

Я подошел к нему сбоку. Черные блестящие глазки тут же нашли меня.

Я прищурился. Присел, придерживаясь за шероховатый край люльки.

— Вот оно, значит, как, — стиснув зубы, прошипел я. — Столько лет он шлялся где-то, а теперь решил вдруг вернуться? Ответь мне, дружок, и что же его влечет?

Но я знал и сам. Не трудно догадаться, что эту тварь тянет к той, что может легко затмить его по силам. Каждый из них жаждет большего могущества. Они как мотыли тянутся к Проводнице, а она подобно огню пожирает их одного за другим.

Этого я ей не отдам. Этот мой.

Я глянул в дверной проем. Супруги, не решаясь идти за мной, все еще стояли под ливнем. А за ними клубилась тьма.

Навивает воспоминания, не так ли, Йен?

«- Навивает воспоминания, не так ли, Йен?

Существо изобразило на лице зубастую ухмылку. Дернув хвостом, заканчивающимся тонкой черной кисточкой, оно медленно сделало два шага ближе, постукивая массивными раздвоенными копытами. Его кожа, тонкая как старый пергамент, просвечивала горящие огнем вены.

Я пошатнулся. Не удержавшись на ногах, я свалился перед ним на колени. Изо рта текла кровь, а поломанная правая рука хлыстом свисала вниз.

За спиной тихо хныкал ребенок.

— Дети в этом возрасте прекрасны, — вытянув шею как гусь, тварь глянула на свою добычу. — Ему ведь только три дня, не так ли? Мальчик. Обожаю мальчиков, знаешь ли. Их кровь слаще любой живой воды.

— Йен, сделай что-нибудь.

А что я сделаю, Марианна? Справа валяется труп его матери, слева — растерзанное тело отца, а посреди всей этой кровавой бани мы втроем, причем третий — лишь трехдневный младенец, способный только визжать да дрыгать руками.