Осколки

Я смахнул со лба проступивший пот и пулей вылетел из корчмы. Глянул на окно, из которого уже выглядывало красное как помидор лицо девчонки. Ее волосы развевались по ветру как ожившие языки пламени, горящие под лучами восходящего солнца.

— Стой, Йен!

Я прикинул расстояние. Не, не спрыгнет, она ж не дура.

— Стою, девчонка, стою. Ну, я это, пошел, что ли…

— Да погоди ты, Йен!

Конечно, я поступил как полный идиот. Впрочем, как всегда, так чему же удивляться? А, что я сделал? Я поспешно смылся по самым что ни на есть неотложным делам. То есть направился прямиком в бар — если не выпить, то просто подышать.

Ах, из-за чего так трясутся коленки? Как тринадцатилетний подросток, е-мое!

Что творится… Бред! Бред! Бред!

* * *

Здесь стоял такой гвалт, что закладывало уши. Люди выкрикивали матерные ругательства, деньги лились ручьями, алкоголь — настоящим водопадом, а продажных женщин не встречалось, разве что, в нужниках. Хотя, наверное, и там они тоже были, я ж не проверял.

Где я? Нет, не в баре, а на настоящих собачьих боях. Они, естественно, запрещены законом, но кому до них какое дело.

За спиной драл горло какой-то больной идиот — собирал ставки.

— Тебе чего? — спросил угрюмый лысый мужик, потирая стеклянный стакан.

— Сок есть? Яблочный?

— Совсем тугой? Проваливал бы лучше отсюда, подобру-поздорову, — буркнул он в ответ и отвернулся, считая оставшиеся бутылки темного вина.

Эх, я б сейчас дрябнул! А еще эти проблемы…

— Да что уж там, давай бутылку!

— Вот это уже другой разговор, — мужик довольно осклабился, и мгновенно передо мной возник целый литр отличного рома. Я, конечно, не такой любитель пряной дряни, но на крайняк сойдет.

Уже через минуты три я едва мог различать перед собой силуэты людей.

— Экий ты слабенький, дружок, — добродушно хохотнул мой новый «знакомый». — Еще по одной?

— Не откажусь. Ик!..

Я обернулся. Почему-то в глазу замаячило какое-то размытое черное пятно… Ой, гляди-ка, так это ж не пятно!.. Паренек какой-то черный… в черном…

— Ик!.. А ты чего здесь забыл?

— Здрасьте, — он ухмыльнулся, а затем схватил меня за волосы и хорошенько приложил рожей об стол.

Знаете, господа, или я так наклюкался, или действительно передо мной предстала сама Райна. Вон, как от нее свет прет, аж слепит… О, так это ж моя кровь блестит. Стоп, а что она здесь дела?..

Второй удар заставил меня окунуться во мрак.

* * *

Кстати, я говорил, что бред — мое любимое состояние души? Так вот я исправлюсь: бред — мое единственное состояние души!

И что это за мода такая все время меня вырубать? У меня жизнь уже как бегущие картинки — эпизодами. Я просыпаюсь, живу, а потом какой-то дебил снова хлопает меня по голове, и тьма…

— Ну ты, мать, даешь, — я сплюнул кровь, едва различая его силуэт опухшими глазами. — Знаешь, я ошибся, ты не садист. Ты — долбаный придурок!

— Заткнись. Отвечай, Волк, где остальные?

— От того, что ты все время талдычишь одно и то же, фантазии явью не станут. У меня к тебе предложение: давай ты дашь мне ножик, отвернешься, а я по-быстрому смоюсь?

— А вдруг ты перережешь мне глотку?

— Да как ты догадался? — брякнул я и снова заржал как сумасшедший, от чего мне в шестой раз за день прилетело по затылку деревяшкой. — Ай, мразь!

— Где остальные?

Ну как объяснить дебилу, что я не отвечу на вопрос, на который не знаю ответа?! Холхост, за что ты мне все время подсовываешь таких придурков? Я что, зря тебе свечки в церкви ставил? А хотя стоп, я ж никогда свечки не ставил.

— Наклонись, шепну. По секрету, так сказать.

Он послушно склонил ко мне голову, и я принюхался.

— А, я думал, от кого же дерьмом несет. Теперь-то все ясно, от тебя!

Хрясь! Бум! Клац! Хрусь! Хрусь?..

«- Марианна, прошу, не уходи. Я все исправлю, только останься со мной!

— Хватит, Йен! Это ты во всем виноват! Не я, не эта тварь, что забрала его у нас, а ты! Все из-за тебя!

— А что я мог сделать? Мы бы оба погибли, Марианна!

— Да? Но он бы жил! Отойди от меня, ты, монстр! Мне противно находиться рядом с тобой. Больше никогда меня не трогай, понял?

Я злюсь.

— А что бы ты сделала на моем месте? Если бы тебя заставили выбирать? Ты бы смогла сохранить нас обоих?

— Нет.

— И что бы ты сделала, а?

Ответа я услышать не успеваю — в меня летит стрела…»

— Холхост тебя дери, мужик!

Я судорожно глотаю ртом воздух, пытаясь избавиться от ледяной воды в легких. Она заливается внутрь, все жжет огнем.

— Отвечай на мои вопросы, тварь, иначе тебе же будет хуже.

— Что, иголки под ногти совать будешь? Так я только «за», дорогой! Душу продам за развитие твоих садистских наклонностей.