Осколки

…Она оделась в обжигающей темноте, не говоря ни слова. Теперь, когда акт был завершен, не было ни объятий, ни тихих разговоров, ни напрасных усилий по проявлению нежности. Мой стыд исчез. Ее движения рядом со мной были медленными и осторожными, как будто она боялась, что я могу затащить ее обратно под одеяло или, что еще хуже, попытаться приласкать. Вместо этого я лежал в постели, анализируя свои чувства; ничего определенного в голову не приходило. Тишина заполнила всю спальню, а потом Сьюзен включила свет.

— Ты был хорош, — похвалила она.

Я оделся, и мы вышли из комнаты в холл. Вечеринка переместилась на третий этаж по большей части, и сквозь стеклянные панели в потолке я видел звезды. На ум пришла тысяча пустых фраз, но я был слишком смущен, чтобы говорить. Сьюзен улыбнулась своим гостям, но прошествовала мимо них, так никому ничего и не сказав. Она приподняла подол своего платья и обмахнулась им, когда мы встали у окна.

— Господи, как жарко.

— Когда внутри столько народу, дом прямо-таки пышет жаром, — заметил я. — Кстати, я думал, бо́льшая часть местных прибрежных резиденций закрыта на зиму.

— Мы с Джордан уезжаем в Майами в следующую пятницу. — Улыбка тронула угол ее губ. — Здесь защелка заедает. Сможешь достать?..

Окно было в два раза больше человеческого роста и открывалось под хитрым углом. Прямо под ним была пара шезлонгов, установленных под гигантским зонтом во внутреннем дворике, который был просторнее, чем большинство баскетбольных площадок.

— Почему бы нам просто не спуститься и не посидеть снаружи? — предложил я.

Губы Сьюзен сжались, а в глазах сердито заплясали огоньки, но это было наигранное зрелище. Она вела себя так, будто хотела остаться с гостями на случай, если у меня, не дай боже, возникнут подозрения, что наш трах — это начало чего-то более серьезного. Я-то знал, что мне ничего не светит, и она, думаю, знала, что я знаю. Она хотела, чтобы я произвел на нее романтическое впечатление, но не приняла бы мою дружбу ни в какой форме. Я хотел прикоснуться к ней — а она мне не позволяла. Ничего общего, кроме яростной страсти, лишь на миг вспыхнувшей, у нас не было.

— Ты чего на меня так смотришь? — спросил я.

— Здесь жарко.

— Сьюзен…

— Пожалуйста, — сказала она с нажимом, — открой это чертово окно.

Я послушно схватился за задвижку и потянул ее на себя, но она не поддавалась. Не очень-то было понятно, зачем открывать именно это окно, когда другие, рядом с нами, уже были приотворены на дюйм-другой. Я дернул еще раз, посильнее — дохлый номер; я будто отпирал древний склеп с замшелым замком. Я попробовал снова, и мои мышцы вздулись под рубашкой; я поранил ноготь, когда расцарапывал бедро Сьюзен, и боль пронзила мою руку. Моя спина горела от оставленных ее коготками борозд. Еще одна попытка — и окно открылось плавно, как по маслу, будто никаких прежних усилий и не требовалось.

— Спасибо. — Сьюзен подставила лицо ветру, взметнувшему ее волосы. — Так намного лучше.

Кто-то обнял меня за талию. Запах духов Джордан заставил меня чихнуть, когда она отвела меня в сторону с понимающей, но идиотской улыбкой.

— Итак, как все прошло между вами, двумя плотоядными?

— Кровожадно, — честно ответил я и попытался вырваться, но она была пьяна и все тянула и тянула меня куда-то, что-то напевая мне на ухо. Парфюм был отвратительным и буквально высушивал мои носовые пазухи. Я зашелся в приступе кашля и оглянулся на Сьюзен, наблюдавшую за нашей борьбой.

Ее губы беззвучно произнесли слово «прощай».

И тут я все понял, и меня проняло.

Было совершенно очевидно, что она собирается сделать. Беспорядочные фрагменты в моем сознании сложились воедино со слышимым мысленным щелчком переключателей, подбирающих правильную комбинацию. Как ни странно, я испытал невероятное чувство облегчения, и тяжесть свалилась с моих плеч теперь, когда я уразумел свою роль на ее сцене. Наша связь была последним шансом пройти испытание жизнью, последним поиском любви или хотя бы принятия, и мы с треском провалили этот совместный экзамен. Господи всемогущий! Я все еще слышал, как звучал ее голос, когда она прошептала прошлой ночью: «Смерть повсюду». Конечно, куда сокрыться? Я сам и принес ей полную охапку смерти.

Она подмигнула мне, придвигаясь ближе к провалу окна. Желала ли она, чтобы я последовал за ней? Я хотел бы, чтобы она была со мной, если бы я вел танец. Но о танцах в нашем случае речь не шла. Только сейчас я понял, как нуждаюсь в ней — как в зеркальном отражении, чей лик исполнен тихой агонии.

Джордан все еще держалась за меня, хихикая и выспрашивая в подробностях, как у нас все прошло, когда я оттолкнул ее. Хихиканье перешло во вскрик. Я бросился навстречу Сьюзен, нырнул головой вперед — и почти успел схватить ее за лодыжку, когда она сделала роковой шаг вперед. Но Более-Толстый-Эрни, как назло, встал у меня на пути, все еще обнимая сонного котенка и что-то ему тихо втолковывая, — и я споткнулся о его ногу. Вытянувшись всем телом, я лишь зацепил кончиками пальцев краешек платья Сьюзен — и только.