Осколки души ангела (СИ)

— Знаешь греческий миф? — поглаживая гладкое предплечье скульптуры, спросил Оуин.

— О Пигмалионе? Знаю. Сейчас ты очень похож на него, — ответил юноша.

— Он вырезал статую из слоновой кости и полюбил её. Делал ей подарки, одевал в дорогие одежды, но статуя продолжала оставаться статуей, а любовь безответной. Афродита сжалилась над ним и обратила статую в человека. Но вряд ли она сделает такой же подарок для меня, — он печально улыбнулся и, приподнявшись на носочки, прикоснулся к мраморным губам.

Лаэрт с лёгким удивлением посмотрел на него, на что Оуин ответил новой улыбкой.

— Твои губы так же холодны, как у него. Когда целую его — будто целую тебя. Я не ощущаю никакой разницы между вами. Твоё сердце тоже будто сделано из камня, а тело высечено из мрамора. Он — твоя копия, которую я могу видеть постоянно.

— Да, но с этой копией ты не ляжешь в постель, — усмехнулся тот, глядя куда-то в пол. — Хотя говорить о тебе такие слова неправильно — ты не заслуживаешь кого-то, вроде меня.

— А кого тогда? — рассеянно спросил Оуин, непонимающе смотря на Лаэрта. — Я искал тебя очень давно и нашёл лишь недавно. Только благодаря тебе моя мечта смогла осуществиться.

— Ты искал не меня, а свой образ, — холодно произнёс Лаэрт, подняв на него взгляд. — Свой идеал, за которым гнался. В итоге ты смог воплотить его в мраморе. И… теперь тебе придётся искать новый, если ты не хочешь остановиться и застыть на месте.

— А если хочу? — Оуин оторвался от своей скульптуры и стиснул руки Лаэрта. — Если хочу остановить этот момент навечно?

— Ты не сможешь, как бы ни хотел. Всё равно что-нибудь изменится даже против твоей воли, — вздохнул Лаэрт, глядя на скульптуру. Полминуты прошло в молчании, а потом Оуин неожиданно вздрогнул.

— Если ты не останешься со мной, я уничтожу его, — внезапно мастер взял в руки тяжелый молоток и приблизился к скульптуре. — Уничтожу, а потом создам вновь. Буду разрушать и создавать снова и снова, пока не лишусь всех сил и памяти о тебе, — он замахнулся, приготовившись ударить, а сердце Лаэрта чуть не остановилось в груди.

— Ты сумасшедший? — ошарашенно воскликнул парень, подбегая к мастеру и вставая между ним и статуей. — Разрушишь то, во что вложил столько труда? Столько бессонных ночей и голодных дней? Как ты можешь так запросто принимать подобные решения?!

— Но ведь это моя работа, я могу с ней делать всё, что захочу, — пытаясь обойти его, спросил Оуин. — Разве нет?

— Я тоже имею на неё право, — заявил парень, раскинув руки и закрывая скульптуру собой. — Ведь ты делал её с меня, это мой образ запечатлён в камне. Я не позволю тебе её разрушить, Оуин. Эта скульптура мне нравится, очень нравится. Она дорогого стоит. Я всегда восхищался твоим мастерством, Оуин, твоим талантом, даже гениальностью, твоим трудом. И теперь не позволю разрушить это чудо. Ведь это на самом деле чудо, — прошептал он, прикрывая глаза. — В нём — часть твоей души. Если хочешь разрушать — то разрушь меня, а не его.

— Лаэрт… — ошеломленно выдохнул мастер, его руки опустились, и молоток выскользнул из пальцев. Он прижал ладонь к груди юноши и затаил дыхание. Лаэрт открыл глаза, непонимающе глядя на него, а скульптор улыбался. Его взгляд был наполнен счастьем.

— Каменное сердце не может так биться, как стучит твоё. Наконец-то ты показал хоть каплю своих чувств, — прошептал Оуин и, приблизившись, пылко прижался к губами парня. Лаэрт невольно вздрогнул от его напора — скульптор всегда был осторожен, однако сейчас, похоже, нахлынувшая страсть, смешанная с радостным осознанием, затмила в нём разум. Ещё больше парень ощутил это, когда Оуин прижал его к стене мастерской, а руками до хруста стиснул плечи. Лаэрт простонал сквозь поцелуй от лёгкой боли и от осознания того, что в нём тоже вспыхнуло желание. Он не знал, было оно похоже на ту страсть, что испытывал к нему Оуин в данную минуту, или нет, было оно вызвано монстром внутри него, или нет, однако хотел его, как никогда. Настолько сильно, что чуть не сломал молнию на брюках скульптора, пока расстёгивал их. Пальцы Оуина тоже судорожно спускали с него узкие джинсы, и Лаэрт десять раз пожалел, что не надел что-то, что бы быстро снималось. Когда, наконец, его ноги были обнажены, мужчины сползли на пол, и Лаэрт развёл бёдра, ощущая, как скульптор ложится поверх него. Парень даже не стал подготавливать себя — он был настолько возбуждён, что тело приняло партнёра без каких-либо препятствий. Оба сладострастно простонали, когда их истомленные тела наконец-то соединились. Оуин, ухватившись за края джемпера парня, поднял его наверх, а Лаэрт вытянул руки, помогая снять его. Полностью обнажившись, он почувствовал новую волну вожделения и едва не закончил от сильного толчка любовника.