Осколки камня

– Не только это. Дело в том, что я случайно оказался в лабиринте раньше кого-либо из ученых. С детьми проводил отпуск в деревне недалеко отсюда. В единственный местный паб, где я выпивал вечернюю кружку тура, частенько заглядывали офицеры. С одним из них, археологом-любителем, мы подружились. И когда обнаружили лабиринт, он пригласил меня, как научного консультанта. За подобное своеволие офицеру, конечно, досталось. Но мою помощь приняли. Мало того, разрешили составить отчет об открытии для Совета. Я воспользовался поддержкой в университете, и получил это назначение. Конечно, мне не доверяли абсолютно. Шпионов на раскопках хватало. Из чего я заключил, что открытие важно для Пастырей и постарался, соблюдая осторожность, узнать как можно больше, утаив при этом все, что получится.

– И что же такого важного вы обнаружили здесь? Судя по всему, просто дом создателя лабиринта.

– Зачем он был ему нужен именно здесь, как думаете?

Я пожала плечами.

– Не знаю. Чтобы наблюдать за работами. А может, он потом здесь остался жить. Кстати, вы не нашли?..

– Нет, не переживайте. Мумий в истлевших лохмотьях не было. Я и сам еще не понял, кто жил в бункере и как долго. Но, пожалуй, могу сказать: зачем он был построен. Вы заглянули в центральную комнату?

– Нет.

– Идемте.

Я отправилась следом без особого энтузиазма.

31

Таинственная центральная комната оказалась круглой и достаточно просторной. Собственно, кроме стола и удобного кресла посредине, здесь ничего не было. Стены сделаны из гвердорских плит, и широкой полосой, так, что можно было читать, передвигаясь по периметру комнаты, был высечен текст – письмена Ревеллиров.

– Вы, конечно, заметили, как похож лабиринт на распустившийся цветок, – Ллур провел ладонью по знакам, глаза его маниакально поблескивали. – Но в сердцевине находится самое главное – то, что становится плодом. Думаю, я ошибался, и строчку на стенах лабиринта нужно было читать не от центра, а наоборот. Это было всего лишь вступление, а основной текст находится здесь, в этой комнате.

– Ошибаетесь. Читать и в самом деле следовало от центра, а послание было вполне вразумительным и законченным.

– Что?! Вы смогли…

– О, да, простите. Совет, конечно, не поделился с вами. Я дешифровала ту надпись. «Мы думали, что геласер дает нам силу, но были лишь марионетками, возомнившими себя богами. Да будет проклят тот час, когда род Ревеллиров обрел могущество, потеряв душу. Да будет наша гордыня уроком для тех, кто придет после нас. Я возвращаю небесам их дар-проклятие!» Вот, что там было написано. Геласер – это камень, который дает его обладателю чудесные возможности. Так появились и Правители, и Пастыри.

– О Небо! – Ллур смотрел на меня, вытаращив глаза, а потом засуетился. – Мы должны немедленно приступить к дешифровке.

– Простите. Но… давайте завтра. Я очень устала. Еще не совсем оправилась.

– Хорошо… Да, я понимаю.

Он был жутко расстроен, но я действительно чувствовала себя вымотанной и не предполагала узнать ничего интересного. Все и так понятно. А теперь уже и бесполезно.

В своей комнате я разделась и сразу легла, но, несмотря на утомление, сон не шел. Зато из темных углов поплыли забытые на время болезни мысли и образы. Напрасно было закрывать глаза и затыкать уши. И тогда я вспомнила о кулоне. Все это время он лежал на прикроватном столике, рядом с лекарствами, но прежде я не хотела его трогать, а тут жадно схватила. Другого оружия у меня не было.

Геласер поблескивал открытой раной. Надев кулон, я легла и, скрестив руки на камне, сконцентрировалась на нем. Это был костер в ночи, отгоняющий диких зверей. Тьма медленно отползала. Ни сомнений, ни воспоминаний. Есть только я и текущая вечность.

За завтраком Ллур сидел как на иголках. Мне казалось, он провожает взглядом каждый кусок, который я кладу в рот. Так кто угодно лишится аппетита. Не в самом лучшем настроении я опять вошла в круглую комнату. Ллур и Мидна приготовились записывать под мою диктовку. Подробные объяснения отложили на потом. Не так-то просто было понять: где же начало текста. Наконец я уцепилась за нужное место верхней строчки и принялась разматывать этот клубок.

«Я сын короля и рабыни. Я тот, кто никогда не должен был прикасаться к Благословенному Дару Ревеллиров, и я единственный, кому он достался в полной мере.

Мне двенадцать лет, но я устал от жизни. Любое мое желание может быть исполнено, но я ничего не хочу.

Пока наверху день и ночь работают, здесь торопливо записывается то, что не должно быть прочитано.