Осколки клана. Том 2

– Что всё-таки случилось? – произнёс я, приложившись к травяному сбору, заменявшему сегодня мне вечерний чай. – Известно?

– Да, – тихо ответила девушка, вертя в руках свою чашку. – Мне его товарищи рассказали…

– Поделишься?

Нина, тяжело вздохнув, отодвинула чашку и, уперев руки в плотно сведённые колени, с минуту молчала, низко опустив голову. Уже не думая, что дождусь от неё ответа, я произнёс:

– Если не хочешь сейчас…

– Началось всё у них почти так же, как у нас, – медленно заговорила она. – Только выгрузили их около Киевского Вокзала и после небольшой лекции раздали задания на ночёвку в гостинице. Дальше, в общем-то, тоже всё было стандартно… Поездка на поезде… Антон?

– Что? – тут же отреагировал я.

– Скажи, а ты знал, что Ульрих изменяет мне с Кокушкиной? – грустно усмехнулась Ефимова.

– Чего? – у меня брови на лоб полезли от такой смены темы разговора. – С кем?

– С Мариной Кокушкиной, – отозвалась Ефимова, – безклановая. Она у нас в параллели училась. С ним в одну руку попала. Второй месяц беременности… смешно, да? У них даже не хватило мозгов воспользоваться противозачаточным…

Плечи девушки слегка затряслись, вот только не от смеха, а опять от нахлынувших слёз. Вновь на этой кухне передо мной плакала женщина, вот только в этот раз это была моя подруга, и я точно знал, что нужно делать.

«Не понос – так золотуха!» – подумал я, откладывая в сторону столовые приборы, обнял девушку и, преодолев лёгкое сопротивление, притянул к себе.

В течение всех пяти минут новой порции слёз, всхлипов и невнятных бормотаний я, поглаживая рукой длинные красные волосы, думал в первую очередь о том, что реальная жизнь порой напоминает дешёвый бульварный роман куда больше, нежели творения никому неизвестных писак. Особенно в нашем возрасте. Где и любовь до гроба с попытками сбежать с клановой княжной в другой полис от деспотичных родственников оной. И самопожертвование влюблённой красавицы, готовой рожать от другого человека, лишь бы потом быть с любимым. И «вот это поворот» с предательством человека, на которого я бы никогда не подумал.

Почему предательством при том, что у нас в полисе мужчина-чародей вполне может легально иметь нескольких женщин? Так-то прерогатива кланов! А Ульрих у нас на самом деле был никем, и звали его никак. Обычный безклановый чародей, вроде бы числившийся в какой-то там гильдии, но внезапно отхвативший себе красноволосый клановый суперприз. А тут такие дела!

Правда, как мужчина я мог понять моего покойного приятеля. Всё-таки условия, поставленные Ефимовыми им с Ниной, были ну очень неприятными. А я всё ещё гадал, как он терпит подобное, учитывая, что я не торопился форсировать события. Ну, это оказалось не какое-то там чудо платонической любви, а вполне себе сбрасываемый на стороне стресс.

– Знаешь, – хлюпнула девушка, слегка успокоившись, но всё ещё прижимаясь к моей груди лбом. – Если бы он мне сказал… спросил… то я бы наверное была не против. А он. А она сегодня приходит ко мне и говорит, что я теперь должна содержать её и её будущего ребёнка, потому как она от Ульриха… Потому что Шмель умер! А как я без него?!

Признаться, я даже не знал, что сказать. Да, впрочем, Ефимовой мои слова и не были нужны – девушке требовалось выговориться кому-нибудь. И я для этого дела прекрасно подходил.

– Они в посад приехали где-то возле поймы Волги, – продолжила вдруг девушка, крепко вцепившись в мой домашний халат своими пальчиками. – Там под сезон Уробороса, река внезапно из берегов вышла. Множество водных духов появилось, вот зачистку и объявили, а потом их туда повезли. А там водяная лошадь недобитая… они по берегу пошли, а она его… сразу напополам и под воду! Никто даже сделать ничего… даже искать не стали – просто место это вскипятили! А он… только нога и осталась…

Она ещё какое-то время бессвязно бормотала, в то время как я только и мог, что поморщиться. Очень уж это плохая смерть! Особенно для человека с «резиновым» первичным аспектом эго, как у Ульриха. И ладно бы он не успел его задействовать, тогда, возможно, она была бы моментальной, но вот если сделал, чисто на рефлексах, то в этом случае он ещё, скорее всего, какое-то время был жив и в сознании, да ещё и с полным спектром болевых ощущений.

Водяные лошади – довольно известные водные хищные чудовища. Вот только у нас так называют не западно-европейских келпи, а довольно-таки противных тварей, ещё именуемых проглотами, практически ничего не имеющих общего с обычными конями. Откуда появилось такое название, мне не известно, хотя народная мудрость порой допускает и ещё не такие преувеличения.