Осколки: коготь Зверя (СИ)

— И создал Зверь подобных ему. И были они жестоки ко всем, разрушая мир и покой, что создал Отец наш. Верные воительницы Благодетеля выступили против жестокости и порочности во главе с воинственной девой Эйлин. И шла сеча денно и нощно. И не могли силы Благодетеля победить Зло, угрожавшее нашему миру. Но однажды кровь учениц смешалась с кровью созданий Зверя. И вышли из нее женщины, знавшие, как победить тварей. Женщина в красных одеждах по имени Ронетт подошла к Эйлин и молвила: «Сестра, ведаем мы, что на уме у тварей, угрожающих вашему миру. Признай нас равными себе, и поможем мы вам победить». Воинственная дева пожала руку ей, и вместе победили они Зверя и его тварей.

Свечи вспыхнули так ярко, что в комнате стало светло как днем. Долорес подняла руки вверх и закричала, словно экзальтированный священник на проповеди:

— И рад был Благодетель видеть все это! И молвил он: «Да творите же вместе, дочери мои! Вы, храбрые ученики мои, что всемогущи в чарах, и вы, ведуньи, храбро смотрящие в лицо злу!». И было то хорошо и правильно, ведь не рознь творит магию, а сестринство!

Молнии освещали ее горящие глаза и багровый румянец на щеках. Она хохотала и плакала одновременно, размазывая слезы по лицу. Но вдруг все свечи погасли. Дора села рядом со мной и положила руки мне на плечи. Я не могла даже пошевелиться, так сильна была ее хватка.

— Сегодня начался твой путь, сестра, — прошептала она, — не будет он легок, ибо познаешь ты то, чего другие убоялись бы. Будешь ли ты смела и храбра на своем пути?

Мне очень хотелось убежать из той комнаты, но я понимала, что иного выбора, кроме как соглашаться на все, у меня нет.

— Буду, — ответила я.

— Клянешься ли ты хранить верность своим сестрам?

— Клянусь.

О’Салливан склонилась надо мной и прошептала:

— Не соблазнишься ли ты запретными знаниями? Не преступишь ли черту, что начертил Создатель наш?

— Нет.

Долорес удовлетворенно хмыкнула, а затем зачерпнула ладонью жидкость из чаши и умыла меня ей. Это была обыкновенная уже остывшая вода с маслами. Затем она дала мне в руку свечу и зажгла ее. Горячий воск капнул нам на ладони.

— И пусть идти нам через ночь, сестра, — все так же горько и грустно заключила она, — верь мне, что мы переживем ее, как переживали все ночи до этого. Будь верна своим обетам, и коготь Зверя не коснется тебя.

Неожиданно шторм за окном прекратился. Соседка хмыкнула и потрепала меня по макушке:

— Слушай, а шторм как под заказ для тебя. Может быть, и правда будешь великой ведуньей?

Я сидела и дрожала как лист на ветру. У меня шла голова кругом, и мысли сплетались в один большой клубок. Долорес помогла мне подняться и уложила на постель со словами:

— Ты хорошо держалась, Рири. Я в свое посвящение облевала подол платья Клариссе. А вот эти речи… Не пугайся, ладно? Их всем говорят. Теперь же спи, впереди долгий путь.

Два раза повторять было не нужно. Сон сморил меня практически сразу. И виделась мне всякая околесица.

Чаша, алые цветы и мои дрожащие руки. Мой милый дом в Форестсайде. Мама и папа. Элина, защищавшая их от моего гнева. Кай, замороженный Снежной Королевой.

И золотой свет, обволакивающий меня, словно гусеницу в кокон. И чей-то певучий голос, звавший издали.

Мир холодных звезд и мир колючего терновника

Я много читаю в последнее время. Глотаю книги пачками и, кажется, могу предугадать любое развитие сюжета.

Вначале герой услышит зов приключений и пойдет их искать себе на беду. Он обязательно найдет двух союзников: ворчуна и неисправимого оптимиста. Злодей тоже будет: антагонист с серой моралью, шикарный до кончиков ногтей, его будут любить даже больше героя. Герою и его друзьям предстоит пройти множество испытаний, но в конце они победят в самой страшной битве. И Герой вернется домой. Только прежним уже не будет.

Если честно, до сих пор непонятно, кто же в этой истории я. На героиню уж точно не тяну. На романтический интерес уж подавно. Комедийный персонаж? Девица в темнице?

Злодейка?

Все каникулы я марала странички тетрадки чернилами и вареньем. Иногда даже вырывала страницы, когда боялась, что история становится слишком мрачной.

Но теперь… Мне все равно.