Их было совсем немного, потому я могла разглядеть внимательно хотя бы четверть присутствующих. Они ничем не отличались от меня или моих одноклассниц в Форестайде. Да, они все были одеты в красное. Да, волосы у некоторых были невероятно короткие — а у кого-то их не было совсем. Да, у кого-то вместо рук были полотна из татуировок. Но никто не выглядел опасным.
А еще все мы были закованы в наручники. И много кто из девочек раздраженно расчесывал себе запястья. Мои тоже очень сильно ныли.
Дора плюхнулась на скамью в самом дальнем краю зала и постучала пальцем по тарелке с отколовшимся краешком:
— Комплексный завтрак номер один, — скомандовала она, — Маргарита, а ты что будешь?
— То же самое, — пропищала я, с удивлением наблюдая, как на тарелке подруги появляется желтое пюреобразное варево, кусок хлеба с вяленым мясом, а чашка без ручки наполняется черной жидкостью.
Завтрак оказался очень даже вкусным. Варево по вкусу напомнило кукурузную кашу, хлеб был мягким, мясо не очень соленым, а отвар бодрил лучше кофе.
— Так почему утро сегодня плохое? — спросила я, заметив, что складка между бровей Долорес разгладилась.
— Не налегай на еду так сильно, там одна химоза. А насчет утра… Не знаю, с чего начать, — пробормотала она. — Ох, ладно. Мне не показали твою регистрацию, но подозреваю, все прошло плохо, да?
— Мягко сказано, — уклончиво ответила я, не испытывая желания снова переживать события прошлого дня.
— Это было только начало, — вздохнула Долорес, — дальше будет только хуже.
Не успела я даже рта открыть, чтоб задать больше вопросов, как наша соседка по столу, высокая и сухощавая девушка с зелеными что майская трава волосами, подошла к нам с листом:
— Играете в «подчеркни и перечеркни»? — спросила она.
— Призовой фонд? — спросила Дора, делая глоток из чашки с таким видом, будто выпила яду.
— Триста поинтов.
— Ну хоть сколько-то заработаю на этом высере, — вдруг согласилась подруга, беря листок. — Ри, а ты чего сидишь?
Мне было страшно даже признаться, что я не умею читать на новом для себя языке, потому что одного взгляда на листок хватило, чтоб понять, что текст представлял из себя невообразимую для моего понимания кашу из значков и иероглифов. Но Долорес перехватила инициативу, выхватила лист из рук девушки и вручила мне.
— Не видела тебя раньше, — ткнула в меня пальцем девушка. — Ты откуда взялась?
— Издалека, — только и смогла ответить я.
— Не все манифестируют по дням недели, знаешь ли, — встряла Долорес, — Маргарита приступит к учебе завтра.
— Я тебя даже на регистрации Заряда не видела, — продолжала гнуть свою линию новая знакомая. — Что, там тоже не по дням недели все пошло?
Подруга резко встала из-за стола и схватила ту за рукав кожаной куртки, прошипев в лицо:
— Встречный вопрос, Никс: какого Зверя ты задаешь столько вопросов? Решила собрание в лесу замутить?
— Ты долбанулась или да? — заорала на нее в ответ девушка. — Я просто спросила, откуда она тут взялась?
— Чтоб потом рога позвать померять?! — продолжала наступать на нее Дора. — Знаем, как ваша компания работает!
— Ты свихнулась, О’Салливан! — вывернулась из ее цепких пальцев она. — Малышка, хочешь бесплатный совет? Держись от этой сумасшедшей подальше!
Девушка ретировалась быстрым шагом. Долорес же с невозмутимым видом откинула копну волос и вернулась на свое место.
— Первый урок выживания в школе Ронетт: сойди за настолько больную психичку, чтобы остальные побоялись с тобой связываться, — объяснила она мне.
Я ощутила одновременно восхищение и ужас перед своей новой подругой. Она была прекрасна в своей независимости и самобытности, не распыляясь на бесполезные разговоры и знакомства. Долорес словно жила в своем обособленном уединенном королевстве, куда пускала только избранных.
Мне невероятно льстила, что я была одной из тех, кого допустили к королеве на прием.
— Зачеркивай те фразы или моменты, что найдешь в тексте, — подвинула она ко мне свое устройство. У тебя в кулоне спрятана лупа. Давай-давай, мамуле нужны еще инструменты, старые скоро отойдут ко сну. И тебе денежка не помешает.
Я сразу поняла, что в это утро ведуньи играли в текстовое бинго. Но сама статья…
Честное слово, даже пересказывать эту дребедень у меня не хватит терпения. Но долг писателя обязывает.