Осколки легенд. Том 1

— А ты меня моральным уродом назвала, — парировал я. — И еще десяток слов употребила, которые я даже повторять не хочу в приличном обществе.

— Как говорила моя бабушка, — милые бранятся — только тешатся. — Ровнин достал из кармана футляр, в котором хранил свою «данхилловскую» трубку. — Дети, вы такие трогательные и славные! И именно вам двоим суждено сотворить сегодня подлинное новогоднее чудо! Причем в кратчайшие сроки. Если вы не управитесь до двенадцати, то у сказки может быть плохой финал, а это недопустимо.

— Так себе из вас Дед Мороз, Олег Георгиевич, — опасливо произнес я. — Неубедительный. Даже лет двадцать назад я бы вам и то не поверил. А уж сейчас-то…

— Да я сама все сделаю, — буркнула Евгения, застегивая молнию куртки. — На хрен он мне сдался?

— Сдался. — В голосе Ровнина лязгнула сталь. — Он видит то, что ты никогда не заметишь. А на кону — величайшая ценность!

— Да-да, — добавил призрак, с интересом наблюдающий за разворачивающимся действом. — Умрет эта бедняжка, непременно умрет. И ее смерть отворит дорогу времени.

— Что за «бедняжка»? — неохотно спросил я. — И на кой она задумала помирать под Новый Год? Ладно бы числа третьего, я понимаю. Нечесаная голова, лишние килограммы на бедрах, «Чародеев» по пятому разу показывают. Но сегодня?

— А ты откуда про то, что человек в опасности, знаешь? — насторожился Ровнин. — Я же конкретно про это ничего не сказал.

— Так вот, ваш внештатный сотрудник обмолвился, — показал я на Якова Вилимовича. — Мол, умрет кто-то и отворит дорогу времени. Интересная фраза, кстати. Умели раньше красиво выражаться.

Ровнин посмотрел на место рядом с собой, посерьезнел и убрал трубку обратно в футляр.

— Смолин, надеюсь ты не хамил тому, с кем тебе довелось иметь беседу? — осведомился он у меня. — Это я не из воспитательных целей спрашиваю, а исключительно ради твоей безопасности.

— Нет, — заподозрил я что-то неладное, сообразив, что моего нового знакомца из мира теней глава отдела не видит, но при этом он понял, о ком идет речь. — Мне вообще свойственны вежливость и учтивость.

— Это хорошо, — одобрил Ровнин и отвесил пустому месту поклон, отдающий нафталином старины. — Яков Вилимович, мое почтение!

— Сашк, ты его правда видишь? — аж подпрыгнула Женька. — Серьезно?

— Вижу, — сдвинул шапку на затылок я и осведомился у невозмутимо смотрящего на происходящее призрака: — Уважаемый, а вы кто?

— Ты дурак? — взвизгнула Мезенцева. — Это Брюс!

А, тогда понятно. Для них этот Брюс, как для поклонников кунг-фу фильмов другой Брюс, тот, что Ли. Фигура планетарного масштаба. Собственно, и этот особняк — он тоже его. То ли Яков Вилимович в нем когда-то жил, то ли он его строил, то ли в основании кирпичи от Сухаревской башни лежат, — фиг знает. Я не очень в курсе.

Но зато стало понятно, как этот призрак три сотни лет протянул и умом не тронулся. Брюса еще при жизни «чертознаем» звали, потому как колдун он был знаменитый. Я про него что-то слышал. Или читал?

Надо будет в сети порыться. Если Ровнин так реагирует, видать, и в самом деле все не так просто.

— Надо спешить. — Призрак посмотрел сначала на меня, потом на Мезенцеву. — Помоги этой славной девушке, и я в благодарность помогу тебе. Сегодня или потом — как сложится, но даю тебе в том слово. Просто смерть под смену года — плохой знак. А в том месте, куда вы сейчас отправитесь, — так и вовсе беда. Для всего города беда. Много зла может случиться.

— Саш, я бы сам поехал, — чуть ли одновременно с Брюсом вещал Ровнин. — Но мне здесь надо быть. Генерал приедет, будет мне руку трясти, умные слова говорить, финансирование обещать. Мы ж бюджетники, пойми. Как нам без финансирования?

— Хорошо, съезжу, — вздохнул я. — Далеко хоть?

— На «Красные Ворота». — Мезенцева зло поглядела на начальника. — Две пересадки. Смолин, ты подумай, может, ну его? Охота тебе с истеричкой в метро трястись? Вдруг я какую бабку покусаю?

— Под Новый Год они тебя скорее покусают, — с сомнением предположил я. — Особенно если ты кому-то из их племени место в метро не уступишь. Ты же никогда никому ни в чем не уступаешь, потому что никогда не ошибаешься!

— А ты… — заорала было Женька, но слетела с крыльца, получив пинок под зад от Ровнина. — Оле-е-ег Георгиевич! Ну-у-у-у-у!

— Доругаетесь по дороге, — деловито сообщил нам он. — Давайте, давайте! Там человеку скоро дышать будет нечем!

— Ведьмак, — услышал я голос Брюса. — Помни о том, что время трогать нельзя. Каждая песчинка — минута. Убери ее с пласта бытия — и все изменится!

Я хотел было сообщить этому реликту петровской эпохи о том, что меня бесят все эти аллюзии, недоговорки и туманные пророчества мира Ночи, но его на крыльце больше не было. Там стоял один Ровнин.

— Тьфу, — сплюнул я и тяжело вздохнул. — Пошли уже. Все люди как люди, а я, блин, суперзвезда. Всем нужен!

Женька мрачно сопела и отмахивалась от снежинок, которые ей бросала в лицо все более и более расходящаяся пурга.

— Ты хоть скажи, душа моя, кто помирает и где? — решил сделать шаг ей навстречу я. — Надо же мне знать, что к чему?