Осколки мозаики (СИ)

Скрестив руки на груди, Аринда Прайс рассматривала великолепный пейзаж родной планеты. Она до сих пор ненавидела и широкий простор, и покой обычной провинциальной жизни, и местных жителей, за которых несла теперь ответственность как губернатор.

Горизонт подернут дымкой. Горизонт. В иных, более цивилизованных мирах, таких, как Корусант или Эриаду, погруженные в бешеный темп жизни мегаполиса люди часто не видели горизонта за всю свою жизнь. Им не было дела до такой мелочи. Женщина шумно вздохнула. И ей не было!.. Абсолютно. И, тем не менее, именно этот горизонт стал для Аринды Прайс горизонтом событий: воображаемой границей не только между небом и землей, но и гранью пространства-времени, разделив вектор ее жизни на три важных отрезка. Первый раз она смотрела так на горизонт перед тем, как на много долгих лет покинуть Лотал, оставив простую жизнь и в один миг потеряв все, что у нее было. Так закончился отрезок провинциальной жизни, и началась борьба за выживание в каменных джунглях Корусанта. Второй раз Аринда взирала на горизонт, возвратившись на Лотал уже в качестве губернатора, взобравшись по карьерной лестнице политика и разделавшись со всеми недоброжелателями. Так начался третий, более спокойный отрезок жизни. Она добилась того, чего желала — построила карьеру, вернула все, что потеряла, и приобрела власть. И тогда ей не было дела до горизонта.

Впереди горел закат. Она именно смотрела, не любовалась и не восхищалась. Но взгляд ее все же изменился, теперь Аринда осматривала то, что принадлежит ей. Лотал принадлежит ей!

— В свете лун Лотала сияют листья степной травы…

Бархатный голос, прозвучавший столь неожиданно, заставил ее вздрогнуть. Как тот юнец, Вэнто, вообще мог работать с этим… существом, способным так бесшумно подкрадываться? Раздраженно выдохнув, она плавно крутанулась на каблуке, чтобы поприветствовать собеседника. Спина и плечи рефлекторно выпрямились в присутствии представителя высшего имперского командования.

— Гранд-адмирал.

Экзот находился в тени, а мистический свет алых глаз мог поспорить в красоте и притягательности с заходящим над степью солнцем.

— Вам знакома эта баллада? — невозмутимо спросил чисс, будто не расслышав ее приветствия.

Ядовитая усмешка отразилась на лице Аринды. Бесконечные разговоры об искусстве, музыке, обычаях, а вот теперь еще и о местном фольклоре. До подобных возвышенных вещей ей было ровно такое же дело, как и до темнеющего горизонта.

— Любому лотальцу она знакома, — холодно ответила Прайс и попыталась перевести тему к более насущным вещам. — Количество браков на имперском военном заводе…

— Пожалуйста, спойте для меня эту балладу, — мягко перебил Траун, мирские дела его явно не интересовали.

— Что? — зрачки женщины удивленно расширились, а руки сжались в кулаки.

Спеть? Балладу? Этот нелюдь точно об разрушитель головой ударился! Он пробыл на Лотале всего несколько часов и, вместо того, чтобы сразу отправиться на завод, дабы разобраться с бракованной продукцией, велел принести в свои временные апартаменты образцы лотальской культуры, голографические картины, обломок стены с граффити, даже непонятно откуда взявшуюся мозаику тви‘леков с Рилота, а также потребовал полную наводку на семью Бриджеров и тех, кто хоть как-то был связан с ними.

Аринда была раздражена методом работы Трауна. Казалось, этот нелюдь может выжидать вечно, прежде чем ухватить и сжать жертву в стальных тисках или… дать уйти. Буквально пару дней назад ему пришлось оправдываться перед Таркином за то, что именно он отпустил Чама Синдуллу, лидера рилотских экстремистов, и его дочь. Не упустил, а отпустил. Гранд-мофф был в ярости, а Траун деловито заявил, что поимка и последующая казнь Чама Синдуллы привели бы к массовому бунту тви’леков. Слишком гуманно, слишком не по-имперски. Ведь можно было их всех выжечь «Дисрапторами», как сделал с ласатами агент Каллас. Траун слишком гуманен.

— Я прошу вас, — настаивал Траун, его гипнотический голос будто вежливо обнимал сознание. — Это поможет мне лучше понять психологию лотальцев.

Прайс усмехнулась и немного посочувствовала Элаю Вэнто, явно выслушивавшему подобное на протяжении многих лет. Интересно, Траун просил его рассказать о лайсатранских мифах? Такой подход раздражал. Но отказать существу, с которым провела самые счастливые мгновения жизни, она не могла.

— Извольте, гранд-адмирал.