Осколки мозаики

В Академии вселенских связей лекции читает доктор Адамс.

— Осколки мозаики минувшего мира - позднего духовного фан-сентиментализма, обоснованные проникновением в образ, называйте как угодно, как проявленные, так и пока не известные, рассеянные на протяжении тысячелетий, концентрируются в некоторых субъектах. Овладевшие языком мысли так же хорошо, как интуитивной речью взглядов, жестов, снов… Их нельзя не заметить (кхе-кхе… н-да), впрочем, сейчас это уже не редкость — не древние времена. Времена, где слагались легенды, сказки, песни, не вникая в суть предмета, вполне поддающегося анализу. Мы собрались здесь для того, чтобы обрести собственный мир, не зависимый от земного притяжения, и пользоваться им в разумных пределах, конечно. Проекционно-дифференциальные вселенные являются субъективной собственностью — неприкосновенной — запомните, но вполне совместимы с подобными. Расстояние и время не существует, подчеркните. Но достигнуть полного единения, слияния двух систем невозможно. Пока не удавалось и неизвестно, чем это грозит. Возможно - полным разрушением целостности личности, цельности юной цивилизации, что приведет к очередной катастрофе. Есть способ ненадолго покидать свою оболочку, при этом теряется колоссальное энергетическое ЭГО, восполнение которого за счет других немыслимо и строго карается. Но не пугайтесь, со-общение — обмен взаимосвязанный. Это необходимый космический процесс, обуславливающий возникновение действующих энергий. Со-ответствие запросов юнца, не окончившего Академию вселенских связей, с загадочной сущностью в облике кумира, подтверждающего догадки, типичный пример сия-минутного душевного реализма, к сожалению непредсказуемого. Предупреждаю…

Ромбовидная шапочка профессора кивнула кисточкой в знак согласия, отцепившись от спадающих на шелковую мантию бело-пуховых буклей поредевших. Пухлая рука неторопливо поднесла граненый кубок мерцающего напитка к незаметным губам. Никто не замечает паузы в убаюкивающей речи. Нарушение интеллектуальной экологии коснулось наиболее чувствительных к перемене света, они испытывают аллергию при посещении трущоб чуждых миров, словно в морге. Кому-то уже неинтересно, что их ждет за окном, за осыпающимся занавесом будней. Дремотная тишина аудитории, студенты витают в облаках.

— Доктор Адамс, лекция устарела. Отпустите мне бесценную галочку о моем присутствии. Доктор, бокал неиссякаем, так как вы страдаете жаждой познания и не узнаете меня. А я вижу вас насквозь и могу представить девам младым оползни свисающего жира, под которыми нельзя найти даже кое-чего, только бандаж, сдерживающий грыжу. Или желаете, чтобы я случилась вдруг студенткой третьего курса и, отрабатывая пропущенные лекции на практике, непременно отвечала клиническую картину делирия и лекарственные методы лечения оного, — истекая молоком и не смея сказать об этом, ибо вы не заметили моего интересного положения и не сделали логического заключения о моем отсутствии. Так дозвольте отметочку без академического пробела. Может быть, и сейчас вы будете убеждать в крайней необходимости подобных знаний для пущей важности постижения смысла существования человека. Милый алхимик Адамс, кто бы вам поверил в конце шестнадцатого века, не окажись я рядом? Вы все еще не увидели меня, а я могла бы вам помочь в затруднительной ситуации. Ну-с, ставьте бокал, кто еще посмел бы его подменить? Здравствуйте, мудрствующий лукаво маг! Я не испорчу лекцию, студенты спят. Какой период на Земле?

— Скучный, Алфея.

— Да, пожалуй, иначе я бы пренебрегла формальностью. А вы ничуть не меняетесь, глаголете все тоже. И не надо комплиментов, вы знаете о природе моих возникновений. Прощаю ваши извинения, не проболтаюсь. Благодарю, не надо провожать. Мне не нужны двери, я забыла, как ими пользуются.

— Я стал забывчив. Это леди Забвения и ее напитки.

— Смените голос — монотонный, да и тему. Прощайте, увидимся.

На галерке круглой аудитории некое замешательство: мальчишка заметался вверх-вниз по лестнице, вскинул молящие очи к профессору, протягивая листок убытия. Да, декорации все те же. Очнувшись, слушатели оживленно зашумели, посмеиваясь в душе: резные двери не открываются прежде отведенного срока.

— Это очень опасно, — урезонивал профессор.

— Вы, молодой человек, поддались искушению и напрасно стремитесь. Мечта неуловима, ее нельзя догнать, потрогать. Мечта — не призрак, ее нельзя остановить, спросить о чем-либо. Вы утверждаете, что просто не успели познакомиться, смущаясь тишины. Да оглянитесь вокруг, вы заблуждаетесь. Но вы все свободны и беспечны. Вам суждено вернуться и доучиться. Оставьте листочек. Как она говорила?

— Академический пробел.