Осколки Нации

Давид поднял свой взгляд на отчима и тот поперхнулся на полу слове. Немного помолчав, герой ответил:

— Хватит на сегодня крови. Отнесу его в село, а дальше делайте с ним что хотите. Здесь я его не оставлю… это не справедливо.

— Не справедливо?! — На сей раз взорвался Шрам. — Не справедливо? Его мамаша двух моих коров задрала! Да и меня посмотри, как разукрасила? Ты же сам видел в её логове гору костей и на что она способна! И после этого ты спасаешь этого уродца? Ты не сильно головой-то стукнулся, когда на неё в пещере с ножом летел?

Трое мужчин, включая охотника, сверлили героя неодобрительными взглядами. Немного подумав и глубоко вздохнув, Давид ответил, стараясь держать свой голос бесстрастным:

— С его матерью мы расквитались, а что до него… то сын за родителей не отвечает. Или я в чём-то не прав?

Стена из ливня, казалось бы, стала ещё сильней, а ветер губительней, на сей раз герой вместе с отчимом бегом несли мёртвое тело, а Шрам с охотником тащились в хвосте. Его вместе с медвежонком оставили в покое, но как ему казалось, всё равно они ещё не раз вернутся к этой теме. Будто в доказательство зверёныш заворочался на дне вещмешка, давая понять, что он проснулся, и тихо заскулил.

Дорогу преграждали поваленные с корнями прогнившие деревья, рядом стоячие то и дело жутко поскрипывали, грозясь в любой момент, завалится и похоронить под собой мягких людишек.

— Зачем мы крюка дали? — Заорал, перекрикивая ветер герой. — Можно же было напрямик через парк, а мы в какие-то дебри подались!

— Я думал… — Загадочно произнёс отчим. — Похоже у нас и вправду нет другого выхода. С покойником мы далеко не добежим, придётся к изгоям податься.

Внезапно деревья расступились, и они ступили на аккуратно уложенные друг-к-другу булыжники. Ставшей с недавних пор знакомой, площадь встретила их всё той же атмосферой тишины и спокойствия, хотя вокруг неё царил настоящий ад. Неподалёку возвышался памятник неизвестному идолу, и в его ногах всё также сидела та самая женщина, что и в прошлый раз.

Ливень и переходящий в ураган ветер будто обходили эту площадь, стороной скупо поливая её мелким дождём. Шрам выбился в лидеры и направился к памятнику со словами:

— Ждите здесь. Оружием не бряцайте.

Давид видел, как Шрам неспешно приблизился к женщине и заговорил с ней. Слов было не разобрать, но Радик держался учтиво, и как показалось герою, немного испугано. Женщина подняла голову, и герой ощутил, как её взгляд пробежался по незваным гостям, ненадолго задержавшись на болтавшемся, на его шее подарке рыбака, и снова повернулась к памятнику, приняв свою привычную позу.

Несколько минут ничего не происходило, как вдруг прямо посреди близ стоящей, поросшей цветами алее, поднялись два враждебных силуэта. Лишь по сжимаемым в руках автоматах, невиданного доселе типа, он понял, что это люди. Они были настолько измазаны землёю и грязью, что даже глаз не было видно за этим толстым слоем. Ещё один поднялся чуть левее, прямо с булыжников. На его плечах был накинут плащ, полностью сливавший его с окружением.

Трое изгоев приблизились к группе Шрама и остановились в трёх шагах от них, внимательно осматривая. Герой же в свою очередь, не стыдясь, осматривал их. Не было понятно, какого пола эти люди, если это конечно были они… Перед ним стояло трое бойцов одетых в камуфляж, на лице у каждого маска с вырезом для глаз и рта. Тело было скрыто хлипким на вид бронежилетом.

— Нам бы бурю переждать, да товарища по-человечески похоронить. — Произнёс как раз, вовремя подошедший Шрам.

Изгои остановили свои взгляды на герое, внимательно его осматривая. Нависла недружелюбная тишина, и он услышал, как чертыхнулся отчим и звякнул цевьём. Но нависшее напряжение мигом сняла женщина.

Она прикрикнула на своих подопечных на доселе неслыханном героем гортанном языке, большем похожим на карканье вороны, чем человеческую речь. Один из троицы указал рукой следовать за ним и развернувшись, зашагал в сторону железнодорожных путей. Двое его товарищей развернувшись к вновь прибывшим спинами зашагали вслед за ним. Герой последовал их примеру.

Руки безбожно болели. Обезглавленное тело охотника было накрыто простынёй, захваченной ещё в Юпитере, запасливым отчимом. Перемотано крепкой верёвкой, с оставленными для удобства петлями, за которое собственно герой с отчимом и несли тело. Петли жутко натёрли ему ладонь, да и почившая на груди трупа, оторванная голова всё норовила скатиться в ноги, так что приходилось её постоянно поправлять.

Видя положение вещей, Шрам и охотник снова сменили их, и идти стало намного легче. Трое изгоев повели их вопреки ожиданиям не к железнодорожной насыпи, а свернули в аккурат возле неё и зашагали на северо-восток. Грунт здесь был более пригодный для быстрой ходьбы. Ноги не проваливались по щиколотку в грязь, и приятно ступали по обсыпающейся с насыпи щебёнке.

Прошли они так с пяток километров, поочерёдно сменяя друг друга, и все без исключения жутко умаялись. Ко всему этому медвежонок, запертый в мешке, окончательно проснулся и принялся фордыбачить, требуя к себе внимания.