Осколки неба, или Подлинная история "Битлз"

Тут он обратил внимание, что на столе перед загадочной японкой были рассыпаны гвозди, а в руке она держала молоток.

– А это что за фокусы? – поинтересовался он.

– Здесь и только здесь вы имеете возможность всего за пять шиллингов забить гвоздь, – сказала она бесстрастно.

– А что, я не могу забить гвоздь в другом месте?

– Можете. Но не за пять шиллингов, – ответила японка невозмутимо.

– Хм. А сколько стоит гвоздь?

– Один шиллинг десяток. В этом и заключается таинство.

– А еще в чем? – спросил Джон. Он и раньше видел, как деньги делаются из ничего.

– А еще в том, что я предлагаю вам новый взгляд на обычные вещи. Произведением искусства делаю их не я, а ваше воображение.

Все это очень импонировало Джону в его нынешнем состоянии.

– Тогда, надеюсь, вы не будете возражать, если я забью этот гвоздь за воображаемые пять шиллингов? – стал торговаться он, хитро глядя на нее поверх очков.

– Ну, конечно же! – угодливо заверил мистер Данбар, – ВАМ мы готовы сделать такое исключение...

Но Йоко, холодно улыбнувшись, погрозила Джону пальцем и отрицательно покачала головой. Затем достала из кармашка фартука маленькую карточку и протянула ему.

Джон поднес ее к глазам и прочитал вновь одно единственное слово: «Дыши!» Он усмехнулся, глубоко вздохнул, слегка поклонился и отправился к выходу.

– Ты все испортила, – шепнул Йоко мистер Данбар, провожая Джона взглядом.

– Он мой, – произнесла она безучастно.

Прошло несколько дней, и Джон получил по почте небольшую бандероль. Распечатав конверт, он нашел там книжицу. «Йоко Оно. Грейпфрут». Джон открыл её посередине и прочел первые попавшиеся строки:

«...Убей всех мужчин, с которыми спала. Положи кости в коробку с цветами и брось ее в море. Хорошенько перемешай свои мозги чьим-нибудь членом. Прорежь дыру в мешке, наполненным семенами и повесь его там, где дует ветер. Спрячься, пока все не пришли домой. Спрячься, пока тебя не забыли. Спрячься, пока все не умерли...»

«Надо все-таки зайти и забить ей этот гвоздь», – подумал он.

После чего почти ежедневно он стал получать почтовые открытки с лаконичными указаниями, как ему следует жить дальше: «Танцуй!», «Цвети!», «Рассматривай фонари, пока не пришел день!», «Рисуй, пока не свалишься!», «Напряги плоть», «Расслабься!»...

Вскоре Джон вновь посетил галлерею «Индика» и стал спонсором выставки. А к новому переизданию «Грейпфрута» он написал предисловие: «Разрешите представить: Йоко Оно. Джон Леннон».

«Битлз» снова засели в студии. Пол и Джон сочинили каждый по песне, посвященной детству. Работа шла неимоверно трудно. «Strаwberry Fields Forever»[93] Джона записывалась с двадцать четвертого ноября по второе января. Было сделано десятки дублей, с каждым добавлялись все новые инструменты и студийные эффекты. В конце концов Джон заявил Мартину, что ему нравятся первый и последний дубли. «Соедини их как-нибудь, и все будет в порядке. Хватит уже мучаться...», – распорядился он и ушел.

Эти дубли были записаны на разных скоростях и в разных тональностях. Джордж Мартин с помощником провозились целый день, делая невозможное: они ускорили одну запись, замедлили другую и стыковали пленки прямо посередине фразы. Трудно представить, чтобы в итоге подобной операции вышло что-нибудь путнее.

Песня Пола «Пенни Лейн»[94] записывалась параллельно, примерно в то же время. Если Джон мрачновато шутил – «Земляничными полянами» назывался сиротский приют рядом с домом его детства, – то Пол сделал все, чтобы передать радостную эйфорию от «голубого неба пригорода над крышей торгового центра...» и даже ввел в песню мажорное соло на трубе-пикколо.

Сроки поджимали, и Брайан, подгоняемый руководством «E.M.I.» настоял, чтобы обе они были выпущены на сингле... Который, само собой, возглавил и британский, и американский хит-парады...

Пол и Джон не особенно расстроились от необходимости выпустить этот сингл и даже поддержали идею не включать те же песни и в очередной альбом. К тому моменту они окончательно утвердились в высказанной когда-то идее записать такую пластинку, которая не станет сборником песен, а вся, от начала до конца, будет подчинена некоей единой концепции.

– Представьте себе, – объяснял Пол в курилке, – что мы – никакие не «Битлз», а кто-то совсем другие...

– Кто? – не понимал Ринго.

– Ну... ну...

– Клубный оркестр, – предложил Джон. – С дудками и прибаутками.

– Вот! – обрадовался Пол. – И пусть народ рукоплещет, и между песнями – никаких пауз... Клуб!

– «...одиноких сердец»? – отрешенно добавил Джордж.