Осколки нефрита

Не пора ли поискать другую работу? Стин ведь может и не пережить следующей встречи с Древним богом. Черт возьми, да он может не пережить даже следующей встречи с чакмоолем! У Ройса не было никакого желания пойти на дно вместе со Стином, однако, с другой стороны, не хотелось и остаться ни с чем, если вдруг безумная затея осуществится. Если план Стина сработает, то будет ли Ройс жить припеваючи или его вообще не останется в живых, зависит от того, насколько хорошо ему удастся сыграть преданного помощника.

А если Новый мир — или Шестое Солнце, или что там еще — не наступит, тогда Ройсу понадобится какой-то козырь в рукаве. От Следопытов ничего хорошего ждать не приходится, и человек с отметкой общества Таммани долго не сможет спать спокойно, в любую минуту ожидая казни.

По крайней мере козырь у него теперь есть. Если со Стином что-то случится, Ройс заберет девчонку и даст деру. Скорее всего на север, в Канаду. В таком случае, когда до него доберутся Следопыты, он сможет предъявить спасение девчонки в качестве доказательства, что он с самого начала не разделял устремлений Стина.

— Не молчите, барышня, — сказал он девчонке. — Вас по-прежнему все устраивает?

Она не ответила — молча сидела ссутулившись на другом конце скамьи, глядя прямо перед собой.

— Послушай, сестренка, все не так уж плохо, — сказал Ройс и понял, что впервые за все время жизни в Америке чувствует себя виноватым. — Стин о тебе позаботится.

Она бросила на него полный ненависти взгляд и снова уставилась на дорогу.

— Ты ведь проголодалась? Ну так я тоже. Тебе холодно, и мне холодно. У меня нет родных, да и твой старик не очень-то тебя жаловал. — Еще один ненавидящий взгляд. — Я понимаю больше, чем ты думаешь, — продолжал Ройс. — Для ирландца я не так уж туп. Мы с тобой как-нибудь поладим. Что нам еще остается делать? Стин тебя накормит и обогреет. Ты ему нужна. Это лучше, чем попрошайничать на улицах и набивать ботинки газетами, разве нет?

Джейн сидела неподвижно, словно камень; горящий яростью взгляд направлен в лес, где на деревьях появились первые почки.

— Ну ладно, — сказал Ройс. Для такой пигалицы у нее котелок недурно варит. Не хочет разговаривать, не хочет сближаться. Лицо и руки девчонки сплошь покрывали маленькие болячки, каждая не больше мухи, но она чесала их вовсе не так часто, как ожидал Ройс. Да уж, кремень, а не девка. Сидит и думает, небось прикидывает, как сбежать.

Такая девчонка ему по сердцу. А вот то, что над ней собираются учинить…

Какая несправедливость, что, путешествуя в такую даль второй раз, она едет той же самой дорогой!

«Я уже была в Огайо, — думала Джейн. — Лучше бы другие места посмотреть».

Да и все остальное осталось прежним. Она снова была пленницей, и Дохлый Кролик на козлах пригрозил ей той же самой угрозой, какую использовал Райли Стин, когда Джейн была еще маленькой. Они наверняка оставят фургон в Абердине, на противоположном от Мейсвилля берегу, и остаток пути проделают по реке. Так почему бы им не ехать той же самой дорогой?

Интересно, поверит ли кто-нибудь Кролику, если он скажет, что она сумасшедшая? Вполне может быть. Множество ее друзей в Нью-Йорке попали в исправительные дома, потому что кто-то заявил, что они сумасшедшие. Джейн почесала голову, и Кролик глянул на нее. Его зовут Ройс.

«Небось ждет, что я на него наброшусь, выцарапаю ему глаза или еще что и убегу со связанными ногами, — подумала Джейн. — Вот поэтому он со мной и разговаривает, успокоить хочет».

Однако она не пыталась проделать такое со Стином и сейчас пытаться не станет. Лучше сидеть спокойно и дожидаться более подходящего случая. Зуд не проходил, и Джейн снова почесала голову, чувствуя под пальцами тонкие волоски, прорастающие на месте исчезающих шрамов. Кожа стала невероятно нежной: после каждого прикосновения к собственному телу Джейн казалось, что остается новая болячка.

Это все индеец виноват, тот самый чернокожий индеец, который сделал что-то ужасное со вторым Кроликом, с вонючим карликом. И как только индеец мог быть таким жестоким — ведь ей он так здорово помог! Она все еще была покрыта болячками, но это хорошая боль. Болячки заживают, а шрамы остаются уродливыми навсегда. Болячки означают, что у нее нарастает новая кожа, и когда-нибудь на Джейн больше не будут с ужасом коситься на улицах. Она уже начала чувствовать себя по-другому — ей больше не хотелось провалиться сквозь землю, когда кто-то бросал на нее взгляд.

Ройс и тот, другой Кролик, Чарли, называли индейца «чакмооль», но вряд ли это его имя. Интересно, есть ли у него вообще имя, и почему его никто не знает. Может быть, он скажет ей в следующий раз, когда они встретятся, — а это будет скоро. Джейн представила себе Кентукки на карте: штат Кентукки, словно вытянутый большой палец, протянулся на восток от Миссисипи, а Луисвилл находится на косточке сустава. Именно туда они едут, и чакмооль хочет, чтобы она там сделала что-то для него. Что-то очень важное. Если он заставит ее шрамы исчезнуть, то она сделает для него все, что угодно, потому что без шрамов папа снова ее признает.