Осколки Солнца

— Что именно я должна делать такой выбор. Было бы любезно с твоей стороны просто остаться монстром, который готов на всё ради желаемого.

— Для твоего сведения, я никогда не был таким монстром, — ядовито ответил Михаил. И задумчиво добавил: — Разве что только немного упёртым.

Дверь открылась, и я испуганно сжалась.

— Клэр, ты… — удивленный голос старшей медсестры.

— Пошла вон! — совсем не галантно рявкнул Михаил.

Хлопок, и поспешно удаляющиеся шаги.

— Невежливо…

— Ты меня ещё и судить будешь?!

Михаил решительно разомкнул мои руки, всё еще сжимавшие его талию, повернулся, и прежде чем я успела хотя бы пискнуть, усадил на подоконник.

— Слушай сюда, — угрожающе сказал он, ткнув пальцем мне между бровей. Глаза тут же съехались в кучку, что вызвало очередную вспышку неудовольствия вампира. — Перестань придуриваться!

— Я абсолютно, катастрофически, чудовищно серьезна!

Михаил поджал губы, пристально меня разглядывая. Я практически не дышала, замерев как кролик перед удавом.

— Любишь своего мужа? — неприязненно спросил высший.

Я торопливо закивала, не слишком-то соображая, с чем именно соглашаюсь. Потому что перечить Ракоци сейчас казалось не лучшей идеей. Хотя следовало бы задуматься, что именно и кому я говорю. Но от столь волнующей и опасной близости голова окончательно опустела. Михаил склонился надо мной, отвёл спутанные пряди за ухо, и коснулся губами шеи — там, где всполошено билась жилка.

— Так, что готова за него умереть? — прошептал он на ухо, ласково поглаживая мне подбородок.

Вопрос мне не понравился. Сильно. Кто знает, может я так достала высшего, что он решил просто свернуть мне шею и плотно поужинать, раз уж иной пользы от меня нет? Благоразумие и инстинкт самосохранения просто вопили о том, что нужно решительно всё отрицать. Упрямство же и прежде совершенно чуждый мне героизм же подталкивали к противоположному.

— Если это потребуется.

— Ну и дура!

Михаил практически молниеносно впился мне в шею. И это было ровно так же больно, как я и запомнила. Какой бы я не была сторонницей самопожертвования, но руки сами взлетели вверх, пытаясь оттолкнуть вампира. Безуспешно.

Годы прошли, а мудрости и женской хитрости во мне не прибавилось. Вот и как я довела ситуацию до такого?! Последнее, что я успела почувствовать — это холодное стекло под своим затылком и мужские руки на бёдрах. А затем просто вырубилась.

Михаил смог остановиться только когда Клэр обмякла и начала сползать с подоконника. Это его немного отрезвило. Высший оторвался от её шеи слишком поспешно, и она почти рухнула на него. Художница была лёгкой, и держать её было приятно, но вот прикосновение оголившихся женских бедёр к его паху причиняло физический дискомфорт, удовлетворить который в ближайшее время было невозможно.

Ракоци поспешно уложил Клэр на кровать, и аккуратно заживил раны на горле своей кровью. Так было быстрее, да и организм будет восстанавливаться лучше. Выглядела Клэр исхудавшей. Она явно не следила за питанием, и мало спала. И всё из-за этого рыжего ирландца, чтоб ему не ладно…

Мысли в голове бродили разные. В основном упаднические. Надо же, он всё ещё ведёт себя как эмоциональный подросток рядом с ней. Хоть что-то не меняется. Пусть даже на мгновение Михаилу показалось, что в её взгляде мелькнули симпатия и интерес, это оказалось ложью. Но не сложно обмануть того, кто хочет обмануться.

Ракоци заботливо укутал девушку в одеяло, и осторожно пристроился сбоку, уткнувшись носом в темноволосую макушку. От Клэр пахло грубым щелочным мылом и лекарствами, запутавшимися в густых прядях листьями и комочками земли, а на её шее всё ещё оставался неприятный запах напавшего на неё отребья. Но даже за всем этим Михаил мог прочесть присущий только Клэр запах — свежий и чистый. Изменившийся лишь в одном. Теперь это был аромат не нежного бутона, а распустившегося цветка, ещё более дурманящего и соблазнительного, чем прежде.

Луи оказался прав. Можно дать женщине всё, но так и не получить её любовь. Даже спаси он того ирландца, то получит от Клэр только благодарность. Долг привяжет к нему художницу, но в лучшем случае его будут терпеть. Этого ли он хотел? Стоило бы переосмыслить свою жизнь и будущее. Этот краткий, случайный момент их встречи… Может, он был лишь для того, чтобы попрощаться навсегда? Оскар Уайлд когда-то написал, что сначала женщина сопротивляется мужчине, затем не дает ему уйти. Но как подозревал высший, в его случае можно было беспрепятственно валить на все четыре стороны. Что он и сделал.

Клэр, Руан.

Разбудили меня теплые и ласковые руки.

— Как же ты крепко спишь. Тебе стало лучше?

Женский голос. Почему-то это вызвало разочарование. Я сонно кивнула, медленно приходя в себя. Судя по тому, что в глазах женщины не было осуждения, о моих совершенно не родственных объятиях с «кузеном» её заставили забыть.

— Он уехал?

— Твой кузен? Да. Но у меня для тебя есть прекрасная новость, Клэр. Твой муж пришёл в себя, — торжественно заявила медсестра. — Это чудо.

В чудеса я не верила. Но зато верила в возможности Михаила.