Осколки света

Много лет не ела сосисок в тесте. Слишком уж калорийно. А эта оказалась такой масляной, вкусной, с пылу с жару, и так приятно было насладиться ее вкусом изнутри чужого «дома», не мучаясь угрызениями совести. В моем «доме» под стыд и отвращение к себе отведены целые комнаты, целые галереи неудачных селфи и запретных плодов, целые виды продуктов с наклейкой «Опасно». «Дом» незнакомца сильно отличался от моего. Еда была необходимой частью жизни. Я смаковала соленую, жирную текстуру, наслаждалась уверенностью человека, которому уютно в собственном теле, радовалась приятной сытости.

«Можно ли сохранить это чувство? – подумала я. – Забрать его с собой?»

Вчера в «Буфетной Присциллы» я угостилась пончиком Вуди. А получилось бы по-настоящему украсть лакомство, заменить своим маффином? Если он ничего не поймет, то это вообще не воровство, правда?

Прохожий с сосиской смял пакет и бросил под ноги. Меня кольнуло мрачное удовлетворение.

Придурок. Сам напрашивается. И потом…

Тебе же нравится, правда?

Во рту еще остался привкус теста, а на пальцах – горячая маслянистая пленка. Да, мне понравилось. Заслуженная радость. Я отстранилась от незнакомца, пусть идет своей дорогой. А чувство прихватила с собой. Напоследок уловила недоуменную мысль: Ну и ну, на один зуб! Надо было купить еще две. А потом вышла и вернулась в безопасность собственного «дома».

Немного посидела на скамейке. Голод прошел. Нестерпимая усталость и спазмы в животе тоже исчезли. Даже тревожные предвестники прилива куда-то испарились. Остались только тепло и приятная сытость, взятые у прохожего. Он шел себе как ни в чем не бывало. Меня охватило пьянящее ликование, а следом – легкая тревога. А что оставила в его доме я? Голод? Усталость? Еще что-нибудь? Я следила за прохожим взглядом. Сейчас споткнется, упадет… Нет, ничего. Ни капли усталости или тревоги. Ни следа моего присутствия. Даже не заметил. Он свернул и исчез за изгородью.

Ух ты! Ничего сложного.

Я подняла с земли скомканный пакет и бросила в урну. Осознание случившегося – его необъятный смысл – охватывало меня постепенно, как просочившаяся в воду капля чернил. Два противоположных голоса – внутреннего критика и новый, пока неопределенный, – взахлеб спорили друг с другом: Это ничего не значит. Это значит ВСЕ. Я еще немного посидела на скамейке; над головой звонко пели птицы, тело охватили тепло и нега. «Куда там соцсетям, – подумала я. – Вот он, настоящий дофамин!»

Я встала, до сих пор наслаждаясь необычным ощущением: какая сила – и как приятно! Радость длилась до самого дома, где я с удовольствием съела второй завтрак, посерьезнее: тост, фрукт и кофе. Головная боль и спазмы не вернулись, хотя прокладка опять промокла насквозь.

«Как просто!» – вновь подумала я.

Вот бы чего-нибудь посложнее.

3

Воскресенье, 27 марта

Воскресенья у нас с Мартином проходят по заведенному порядку. Примерно так: я встаю в восемь, иду прогуляться, принимаю душ, иногда тихо убираюсь – протираю пыль или мою окна. Потом с часок сижу в соцсетях, а Мартин к тому времени встает и завтракает. После я готовлю обед, а Мартин работает за компьютером в своем маленьком кабинете. Иногда муж обедает со мной, а иногда – за работой. Дальше мы читаем, или смотрим фильм, или беседуем, или просто сидим: он за своим ноутбуком, я – за своим, а потом я готовлю ужин. А вечером мы смотрим телевизор – бывает, под бутылочку вина. Я ложусь рано, Мартин – поздно. Так и проводим время.

Сегодняшний день пошел иначе. Вернувшись домой, я уже застала Мартина за компьютером. По нему сразу видно, когда он напряжен, вот и сегодня от него чуть ли не искры летели. Сгорбившись над ноутбуком, он даже не взглянул на меня, но быстрый стук клавиш подсказывал, как он раздосадован. Даже не прикоснулся к кофе, который я оставила процеживаться на кухне. Я подошла поцеловать Мартина в щеку, а он лишь отмахнулся:

– Некогда, я занят.

Ему это не кажется грубым. Мартин – человек сосредоточенный. Иногда отодвигает чувства на второй план ради важных дел. Работы, например. «Лайф стори пресс» недавно раскритиковали за публикацию мемуаров одного прозаика, Джареда Нунана Филлипса, автора книги «Сфинкс». Сейчас он в основном известен ультраправыми взглядами, мизогинией и защитой так называемой свободы слова, которой ничего, в сущности, и не грозит. После того как предыдущий издатель отказался от Филлипса из-за многочисленных жалоб, он решил попытать счастья в «Лайф стори пресс» и опубликовал свои труды «без купюр» под гордым знаменем свободы.

Сегодня в небольшом твиттерском аккаунте @МолодыеПретенденты, созданном бывшими сотрудниками издательства, опубликовали такую ветку: