Осколки света

Я невольно улыбнулась. Чтобы Мартин дрался подушками и вообще дурачился? Это осталось в далеком прошлом. Мартин – человек сложный, с переменчивым настроением. О смертности он думает чаще, чем о сексе. Когда нам было по восемнадцать, это придавало ему глубины и чувствительности. Теперь он постоянно напряжен, категоричен. А я, в свою очередь, легкомысленна и полагаюсь на чувства. Что Мартин подумал бы о моем даре? Поверил бы вообще?

– Джаред Филлипс – дитя своего времени, – объяснил Мартин. – Гетеросексуальный белый мужчина с долгой и довольно противоречивой карьерой. В наше время такие люди становятся мишенью для нападок.

Судя по профилю Мартина в «Фейсбуке», муж считает, что движение #MeToo слишком далеко зашло. Женщина может разрушить карьеру мужчины всего лишь намеком. Я пытаюсь его переубедить, но не получается. Женщины хотят с ними поквитаться, считает он. В таких делах неизбежна несправедливость.

– Согласна, – сказала я. (Ничуть не согласна.) – Но не в «Твиттере» же это решать. Только хуже сделаешь.

Мартин громко вздохнул, встал, захлопнул ноутбук и сунул под мышку. Рот его сжался, как кулак.

– Можешь остаться, – сказала я.

Поздно, он уже был на полпути в свой кабинет. Даже не взглянул на меня. Наверняка окна в его «доме» наглухо занавешены, а двери заперты на засов. Нет, я никогда туда не заглядывала. Да и стоит ли? Мои чувства к Мартину очень запутанны: и злость, и стыд… Что, если заглянуть в комнату с табличкой «Кэти»? Вдруг я пробужу затаившегося там монстра? Или всего лишь подтвердятся мои опасения – скорее опасения внутреннего критика, – что в мыслях Мартина мне нет места?

Но не только этот голос звучит сегодня в голове. Теперь меня увещевает и пробудившийся внутренний демон. Критик говорит: оставайся дома, приготовь воскресный обед, дождись Мартина. А внутренний демон возражает:

Хрен с ним. Давай добудем еще дофамина!

4

Воскресенье, 27 марта

Теперь я поняла смысл фразы «как ребенок в конфетной лавке». В детстве мне не разрешали есть конфеты. Мама следила за моим весом и научила всегда помнить о диете. Сегодня же ее голос уступил внутреннему демону, который убеждает: нужно радоваться, а не корить себя. В конце концов, я заслужила. И потом, кому от этого хуже? Я не стану лезть в чужие дела, просто посмотрю и угощусь немного – никто и не заметит.

В сущности, это ничем не отличается от соцсетей. Окошки. Друзья. Сокровенный обмен переживаниями. И выброс химических веществ в кровь: светится участок мозга, который охотно откликается на действие наркотиков. Мне все это знакомо. Такое и раньше случалось. Я знаю, чем это может кончиться. Только я уже не ребенок. Вполне способна управлять своим даром. Потренируюсь, и ошибок не будет. Никому не причиню вреда. Усовершенствуюсь.

Эта мысль неожиданно сладостна. Пахнет клубничным ароматизатором. Знакомый запах, как всегда, напоминает о моем десятом дне рождения и маленьком фокусе. Я не сомневалась: Кэти его поймет и сыграет со мной. Она вспомнит. А она лишь крикнула: «Ты мерзкая!» – и швырнула «опальчик» мне в лицо. Мой фокус показался ей вторжением. И весь мой дар тоже.

Ты ошиблась, вот и все, – шепчет внутренний демон. – Дети частенько ошибаются. Ты ведь больше не ребенок. Хватит себя корить. Выйди из своей скорлупы и наслаждайся жизнью!

Голос Айрис звучит так четко, так убедительно. Конечно, посещение чужого «дома» сближает с владельцем. Может, нас связало вчерашнее, а может, мы и вправду подружились.

Молодец, Берни! – хвалит Айрис. – Продолжай в том же духе. Порадуйся жизни хоть немного.

С чего же начать? Вокруг столько разумов, столько удовольствий – выбирай не хочу. Прохожий пьет латте. Ребенок ест мороженое. Парень с девушкой гуляют по траве, взявшись за руки. Нужно их коснуться, иначе не выйдет заглянуть внутрь, – хорошо бы со временем обходиться без этого. Достаю из кармана пальто перчатку. Подхожу к парочке и постукиваю пальцем по плечу девушки.

– Извините, не вы уронили?

Она еще моложе, чем я думала. Лет семнадцать-восемнадцать. Длинные темные волосы спрятаны под капюшоном оливково-зеленой парки. Ее парень примерно тех же лет; может, они оба еще школьники. Она с улыбкой качает головой – Нет, извините, – и отворачивается.

Достаточно одного прикосновения. Пряча улыбку, я кладу перчатку обратно в карман. Парочка уходит, не расцепляя рук, но я уже присоединилась к ним – незримая, неуловимая. Сосиску в тесте я украла, потому что проголодалась. А теперь я изголодалась по любви, и мой поступок мне кажется пугающе правильным.