Осколки тебя

— Ничего. Ты сама меня захочешь, я не оставлю тебе выбора. Никто не будет лучше меня!

— Выбор есть всегда!

— Что ж, придется тебя разочаровать, Утка. Однажды ты будешь во мне нуждаться так же сильно, как я в тебе!

Глава 23

Я захожу в свою спальню на нетвердых ногах и захлопываю дверь. Стою так какое-то время, закрыв глаза, желая забыть последние слова сводного брата и весь разговор. Внизу, за окном, раздается шум двигателя мотоцикла… и через минуту затихает, удаляясь в сторону берега.

Николас уехал, а я осталась. Но все бы отдала, чтобы случилось наоборот. Чтобы это я оказалась там, где нет чужих рук и вымышленных, навязываемых долгов.

Ничего, однажды обязательно так и будет! Иначе воздух, влажный от близости океана, станет для меня настолько вязким и удушливым, что сам вдох потеряет смысл.

Я подхожу к окну и отодвигаю жалюзи. Со злостью поднимаю створку настежь, желая уже сейчас сделать грудью полный вдох и вернуть себе уверенность в том, что я сама способна строить свою жизнь и решать, кто мне нравится, а кто нет! И кто будет у меня первым!

Не Николас и не Картер!

Я стою у окна и смотрю на дом Райтов. И на миг, на очень болезненный миг, в который мое сердце едва не обрывается, мне кажется, что я вижу Алекса… И только спустя секунду понимаю, что это Картер.

Ну конечно, он. Темный, неукротимый и мрачный. Не Алекс, а лишь его отражение. Парень, который меня ненавидит просто за то, что я любила его брата.

Он стоит в одних джинсах, уперев сильные руки в откосы открытого окна, и смотрит на меня. И я уверена, ничуть не стыдится того, что сделал. И не жалеет.

Мы далеко друг от друга, но наши взгляды скрещиваются, и на этот раз я не спешу отвести свой. На этот раз мне тоже есть, что чувствовать, и что ему сказать — пусть так!

Ветер подхватывает и шевелит мои волосы, короткие по его вине и словно чужие. Но я привыкну, время пройдет, и они снова отрастут. Сотрут следы прошлой обиды. А если даже нет — я все равно останусь собой и не буду показывать, что расстроена. Он ошибается, если думает, что теперь я превращусь в тень и исчезну.

В это придется поверить ему, но не мне.

Больше никаких сомнений и надежд, никакого обжигающего холодом темного взгляда. Больше никакого Картера Райта — теперь его для меня не существует. Был только Алекс, и навсегда останется в памяти. Мальчишка, сказавший «Люблю» в момент, когда солнце отражалось в его синих глазах, а мое сердце стучало как сумасшедшее. Разве такое забудешь!

А его брату, если он хочет жить в ненависти, придется в ней жить одному. Мне это не под силу.

Я захлопываю окно, не колеблясь. Закрываю твердой рукой жалюзи, словно отрезая прошлые сомнения и страхи. Отступаю в глубь комнаты, и пока во мне кипит решительность, обещаю себе быть сильной. Иначе…

Иначе эти два парня однажды уничтожат меня.

***

Я просыпаюсь в школу рано. Принимаю душ, одеваюсь, и замечаю на щеке, ближе к линии скулы, следы от пальцев Николаса. Когда он был младше, такие следы появились сначала на моих руках, потом на плечах… А теперь вот проступили синевой на лице, неожиданно соприкоснувшись со следами гнева Картера — срезанными прядями.

Даже в своей злости они не уступили друг другу.

Сон не принес облегчения, и горечь вчерашних событий по-прежнему саднит в груди. Не желая о них помнить, я выхожу из комнаты и спускаюсь вниз. Иду туда, где рядом со спальней родителей находится ванная комната мамы.

Николас не соврал, в этом доме у моей матери есть все — отчим никогда для нее не скупился. Вот только что-то мне подсказывает, что Адели с радостью бы променяла этот достаток на подержанный «Форд Краун Виктория» с рамным шасси и скорость в сто миль в час по магистральной прямой.

Иногда мне больно понимать, как много я для нее значу — гораздо больше ее личной свободы. Которую, взамен на мое благополучие, полностью контролирует Марк. И даже думать боюсь, сколько мама значит для него — я никогда не замечала за отчимом шутливого проявления любви к жене, лишь болезненную необходимость каждую минуту знать, где она и что с ней. Любоваться Адели, жадно владея ее вниманием — их спальня всегда плотно закрыта на ключ.

И все же, даже держа меня на расстоянии, Марк никогда не упрекнул мать в том, что я — чужой ребенок. Во всяком случае, при мне.

И я давно догадалась, что это его плата за их отношения.

Не знаю, смогу ли я когда-нибудь понять их союз, но чем старше становлюсь, тем меньше хочу, чтобы моя жизнь напоминала мамину, ведь Николас очень похож на своего отца.

Так неужели он действительно думает, что Адели счастлива?

Я захожу в ванную комнату, подхожу к столику с косметикой и накладываю на лицо тональный крем — совсем немного, мои недлинные пряди почти скрывают скулы. Смотрю на себя и понимаю: мама права, я действительно стала казаться старше. Но не стрижка тому причиной, а выражение в глазах. Обида словно сделала их ярче, а меня другой. Очень надеюсь, что хоть немного сильнее.