Осколки тебя

— Много. Но еда — это что-то простое. Хорошая еда, приготовленная правильно, вовремя и целенаправленно, из хороших ингредиентов. Ее можно смаковать и наслаждаться без гребаного чувства вины. Ты живешь жизнью, полной дерьма, Магнолия. Мы оба об этом знаем. Это часть тебя. Отвратительные вещи. Трудные вещи. Боль. Это свернулось внутри тебя кольцом и будет преследовать повсюду. Потому что так ты зарабатываешь на жизнь и строишь ее. Страдания приносят тебе пользу и мне это не нравится. Признаю. Но я не стал бы что-то в тебе менять, потому что тогда мое отношение к тебе станет другим. Такова правда. Я не смогу контролировать тебя, ты ясно дала понять об этом, да и я не из тех мужчин, что стремятся контролировать женщин. И все же я прослежу, чтобы ты сидела, черт бы тебя побрал, за этим столом и ела то, что я подаю. Потому что это вкусно, это подпитывает твое тело и не причиняет вреда.

Я ждала. Ждала пока мозг обработает его слова. Ждала, когда во мне вспыхнет ярость. Не дождалась. Потому что в его словах был смысл.

Так что вместо того, чтобы сказать хоть что-то, я села за кухонный остров перед тарелкой с едой и съела содержимое.

Каждый чертов кусочек.

ГЛАВА 12

«Сегодня вечером слишком холодно, чтобы стоять и смотреть. Она была с ним, так что время было неподходящее. Нужно набраться терпения. Подождать. Пока что он мог. Только один мужчина мог обладать ею вечно»

Сент вымыл посуду. И снова я не предложила помощь, выставив себя гадиной.

Он, похоже, не возражал, поскольку уложил меня на диван, опустился сверху, а чуть позже я ответила ему тем же. Я любила быть сверху. Мне нравился контроль. Власть. Именно поэтому меня злило, что достаточно часто я не позволяла себе подобного. У меня была политика не уделять чрезмерного внимания мужчинам, не отвечавшим мне взаимностью. И несмотря на то, что романтические книги говорили каждой, искавшей надежду, что многим мужчинам не нравится выполнять какую-либо работу для женщины, потому что они были озабочены только собственным членом и удовольствием, Сенту это нравилось.

Очень.

Мы мало разговаривали. Конечно, мы издавали явные звуки, ворчание, проклятия при оргазме, но больше ничего. Я не хотела говорить, потому что боялась, что слова все испортят, заставят подумать слишком о многом. В этот раз мне не хотелось думать. Я хотела просто побыть женщиной, способной позволить себе то, что происходило между нами.

Сент сел рядом со мной, после того как налил вина в бокалы и развел огонь в камине.

— Ты испортишь свою репутацию, — сказала я, потягивая вино и глядя на пламя.

Он уставился на меня. Его взгляд ничуть не изменился, был все таким же холодным, жестким и безэмоциональным. Многие женщины считали, что после секса отношение мужчины должно измениться. Что все между ними должно измениться. Но между нами был всего лишь секс. Не близость. Мы были двумя сильными, израненными людьми. Секс — даже самый лучший в моей жизни — не мог этого изменить. Ничто не могло изменить.

— Моя репутация уже испорчена, — ответил Сент, потягивая вино.

— Ну так попытайся восстановить ее, например, разжиганием камина и кормлением тех женщин, которых трахаешь.

Его взгляд слегка ожесточился.

— Не делал подобного ни для какой женщины, которую трахал.

Я наклонила голову.

— Я особенная?

— Вроде того, — пробормотал Сент.

На минуту между нами снова возникло молчание. Я погрузилась в мысли о своей книге. Об Эмили.

— Ты хорошо знал Эмили? — спросила я, внезапно заинтересовавшись тем, почему Сент так хорошо знал местность возле моего дома.

Сент стиснул зубы и не сразу ответил.

— Вроде того.

Я все поняла, потому что это было несложно. Сент почти все время вел себя спокойно, так что даже самое незначительное изменение в его настроении говорило мне о многом. Его ледяной тон, то, как он весь подобрался.

— Вы с Эмили…?

— Трахались, — хрипловато закончил он.

Я проглотила неожиданный приступ ревности к мертвой женщине, хотя уже догадывалась что между ними что-то было. Я видела ее фотографии. Эмили была сногсшибательной красоткой. Разумеется, до ужасного убийства.

Что касается Сента, я не задумываясь, задала вопрос, который пришел мне в голову после раздражающего приступа ревности, конечно.

— Это ты ее убил?

Его поведение не изменилось. Он даже бровью не повел. В то время как большинство людей притворились хотя бы обиженными, задай им практически незнакомый человек вопрос, а не совершили ли они убийство. Сент, казалось, почти ожидал, что я спрошу. Он не спешил отвечать. Конечно, намеренно. Я знала, что мужчина пытался запугать меня, потому что делал это с того самого момента, как я впервые его увидела. Я догадалась что таков был его защитный механизм или система раннего предупреждения.

— Нет.

Сент больше ничего не добавил.