Осколки тебя

Сент смотрел на меня, не отводя взгляда и ни капли не смущаясь своего поведения. Мужчину не напрягал разговор о его мертвой подружке по траху с нынешней подружкой по траху. Даже то, что его обвинили в ее убийстве.

Мне захотелось встряхнуть его, поколебать его контроль, чтобы он взорвался.

— Ты склонна к суициду? — спросил Сент, нарушив наше молчание.

Им двигал интерес, а не беспокойство. Как будто я была объектом для научного исследования. Как будто ему было безразлично, каким будет ответ. Как будто я ему была безразлична.

Это освежало.

— Нет, — ответила я, поразмыслив.

Я знала, почему Сент задал этот вопрос и удивлялась почему не спросил раньше. Он был наблюдателен и скорее всего заметил, что моя лодыжка пострадала не настолько, что смогло бы объяснить то, почему я несколько часов пролежала на холоде. Ведь я не ударилась головой и не лишилась конечностей. Временами я глубоко задумывалась о том, почему не боролась.

— Я не пыталась умереть. Просто… устала.

Впервые я призналась в этом. В своей слабости.

— Настолько устала, что не смогла встать и дохромать до дома?

И снова любопытство, а не беспокойство. Не то чтобы Сент был обязан помогать мне или предлагать поместить меня в какое-нибудь учреждение с запертыми дверями и маленькими стаканчиками с таблетками.

Я пожала плечами.

— Наверное, в тот момент мне так казалось.

Я ждала большего. Больше вопросов, предположений, суждений.

Но не дождалась.

~ ~ ~

Голова пульсировала, а место за левым глазом — хуже всего. Несмотря на то, что я зарабатывала миллионы, чертовски хорошо описывая вещи, никогда не могла объяснить причину этой боли. В череп словно вогнали раскаленный нож, затем на смену приходила тупая боль, переходящая в пульсацию. Какое-то время даже начала думать, что у меня опухоль мозга. Конечно же я прошерстила весь интернет в поисках диагноза. Что ж, у меня была подобная склонность — тратить часы, пытаясь сопоставить свои симптомы с неизлечимой болезнью. И пусть я до сих пор не умерла ни от одной из тех болезней, что сама себе приписала, это меня не разубедило. Жизнь научила, что со мной может случиться самое худшее. Я не была настолько глупой и наивной, чтобы считать иначе.

К врачам не обращалась, потому что мне нравилось доводить себя до истерики, а потом забывать о том, от чего должна была умереть.

Головная боль в отличие от других симптомов не исчезла и времена давала о себе знать. Хотя голова могла заболеть от семичасового сидения за компьютером в сочетании с обезвоживанием, избытком кофеина и вчерашним виски.

Прошлая ночь — вот причина всех этих слов, смотрящих на меня с монитора. Они обвиняли меня. Обвиняли в том, что я использовала мужчину, чтобы разжечь свою страсть, чтобы творить. Но я отмахнулась от этого. Возможно, Сент и помог разжечь искру, вдохновить на что-то, но не он мучился сейчас от обезвоживания, усталости, голода и мигрени. Нет, это я создала историю. Именно в нее и превращалась слова на мониторе. И создаваемая история станет самой лучшей, я знала это, пусть и не признавала вслух. Хотя я не была суеверной, мне казалось дурным предзнаменованием объявлять о чем-то подобном всей Вселенной. К тому же, я не нуждалась в заявлениях; книга скажет все сама за себя. Скажет за многих и о многом. В том числе о жертвах этого серийного убийцы. А главное, о самом серийном убийце. Конечно, я не знала поймают ли его к моменту выхода моей книги, что произойдет не раньше, чем через год, так что шансы определенно не в его пользу. В наши дни трудно избежать наказания за убийство.

Просматривая различные новостные статьи, я узнала, что между его убийствами была связь, о чем в национальных новостях не сообщили. В основном, это заявление сделало несколько независимых новостных интернет-изданий и в Твиттере, те кто успел прочитать их статьи, возмущались. Могу представить, что история станет по-настоящему громкой, когда будет убита следующая женщина.

Количество трупов уже достигло пяти. Так что шесть окажется счастливым числом, правда не для того, кто будет этим номером шесть.

Мой домашний детектив оказался полезен. Правда его отношение изменилось, когда стало ясно, что я не собираюсь ни спать с ним, ни возвращаться в Нью-Йорк в ближайшее время. Что меня вполне устраивало, поскольку я получала от него то, что хотела.

До сих пор маньяк убивал женщин за тридцать. Успешных, но не богатых. Красивых в хорошем смысле этого слова. Миниатюрных, но с разным цветом волос. То ли это был его осознанный выбор, то ли просто потому, что с теми женщинами было легче справиться. Скорее всего убийца не отличался большой физической силой, что весьма вероятно, так как большинство маньяков всегда компенсировали убийствами что-то, чего сами не имели. Они жаждали власти, которой у них не было бы, если бы они не пытали и не убивали молодых женщин.

Жертвы не подвергались сексуальному насилию, что, полагаю, было небольшим благословением, по крайней мере, для них. Но, опять же, перед убийством их несколько часов пытали, значит, ни о каком благословении речи не шло.