Осколки тебя

Я забыла об этом, о том, что оборвала в своей спальне чью-то жизнь. Тот факт, что я не вытатуировала в памяти точное место совершенного мною убийства — явный признак того, что во мне что-то не так. То, что не постелила коврик над еле заметным пятном крови, запятнавшем светлый деревянный пол. Сейчас я даже не замечала его. Я смотрела на него, смотрела достаточно долго, чтобы вызвать в памяти лицо, кровь, смерть, запах, только тогда, когда мне нужно было проникнуть в сознание убийцы.

Потому что именно убийцей я и была.

Я никогда не хотела заходить так далеко ради истории. Никогда. Боль и смерть не возбуждали меня. Конечно, мне были интересны мысли тех, кто совершил эти мерзкие поступки. Но самой убивать мне не хотелось.

Пока не пришлось.

И что самое ужасное?

Это сделало меня лучшим автором.

И худшим человеком.

— Ты и сама можешь о себе позаботиться, — продолжал Дикон. — Я здесь только для того, чтобы оживить свою ночь.

Я вскинула бровь.

И тогда ночь стала совсем живой.

Или мертвой, в случае Дикона.

~ ~ ~

Можно подумать, что я помню детали.

В моих книгах все было продумано до мелочей. Половина причины, почему их можно было использовать в качестве инструкций, если бы кто-то захотел.

Мои редакторы пытались вдолбить мне что внимание к деталям и подробное описание обыденных скучных вещей лишнее. Но я не слушала их. Мне не хотелось, чтобы мои книги были наполнены только монстрами и ужасами. Мне нужны были и люди. Их повседневная реальность. Это делало все гораздо страшнее.

Так что да, детали были важны для ужаса.

Но когда я сама оказалась в ужасе, то не уловила ни одной детали.

На лицо брызнули капли теплой крови. Выстрела не было. Скорее всего использовали оружие с глушителем или снайперскую винтовку. Хороший выстрел.

Дикон не ожидал этого.

Но, опять же, ведь никто не ожидает получить пулю в грудь, не так ли?

Мне хотелось думать, что я быстро среагировала, но это все равно бы ему не помогло. Я не могла вспомнить все настолько четко, чтобы сказать, что не вошла в ступор. Но я помнила, как встала, лицо все в крови, рука сжимала пистолет. Он был холодным. Тяжелым. Он приземлял меня.

Дикон смотрел на меня с ужасом или мертвым взглядом?

Разве я мало знала о смерти? Разве не должна была знать умер кто-то или нет?

Но все же у меня имелось разумное оправдание.

В меня тоже выстрелили.

Но не пулей, которая убила бы меня, как убила Дикона. Дротиком с транквилизатором. Неприятно, словно ужалила пчела. Я даже смогла дотянуться до него и дотронуться, схватить онемевшими руками.

А потом наступила темнота.

Или я уже рассказывала эту историю?

Видите, детали. Неправильные. Обрывочные. Выдуманные.

Но ситуация была очень реальной. Меня привязали к стулу в месте, похожим на чей-то гараж. Внутри пахло газом. Должно быть. Двигателями. Металлом.

Человеком.

Запах исходил от мужчины в кожаной куртке, который смотрел на меня и улыбался.

Мое предыдущее предположение оказалось неверным. Мужчина не походил ни на Рокко, ни на Сента. Полный. Бледный. Потеющий, хотя в помещении было холодно. Лысеющий. Покрытый дерьмовыми татуировками. Он совсем не впечатлял, если не считать пистолета в руке и того факта, что он смог похитить и связать меня.

— Сучка очнулась, — сказал он кому-то.

Раздался грохот, и в поле зрения появился кто-то еще.

Моложе.

Татуировки гораздо лучше.

Больше мышц.

Больше волос.

Меньше жира.

Привлекательнее. Высокий. Нордическая внешность. Сильная челюсть, хорошая щетина, которая скоро станет бородой. Загорелый. Голубые глаза. Холодные, но не пустые. Его слово было «пытка», что не сулило мне ничего хорошего.

— Это она, — прокомментировал он, медленно вышагивая рядом со своим другом.

Я промолчала. Они, вероятно, ждали, что я стану задавать вопросы. Умолять. Он хотел этого, этот толстяк. Жадность. Его слово было «жадность». Он был жаден до моего страха, его глаза были хищными, выжидающими. Бегающими.

Тело охватила судорога.

Никто не посмеет меня насиловать. Я уже поняла, что они плохо примотали меня скотчем, а кольца на моих пальцах могли создать достаточное трение, чтобы прорезать его. Рано или поздно.

Конечно, я бы попыталась бороться. Гараж был полон возможного оружия. На стене висели инструменты, ржавые, но все еще пригодные для работы. Два пистолета на поясе у толстого мужчины. Один нож у Норда.

Да, мне этого было достаточно. И им тоже.

Так что, если они решат меня изнасиловать, а я не смогу с ними бороться, я позабочусь о том, чтобы у них не осталось другого выбора, кроме как убить меня.

Не самая лучшая ситуация, конечно.

Жадность разозлился, когда я промолчала.